— …Однако, какие, всё-таки, наглецы! — сердито кричал Тиротон из ванной комнаты, стараясь перекрыть своим дряхлым голосом шум воды в кране. — Нахалы, можно сказать! — Мы вас поработим! Мы вас всех обратим в свою Веру! Вы станете нами, а мы — вами! Что такое, извольте вас спросить, они имеют в виду?! И кому они это нагло заявляют?! Нам, освоившим почти пол-Галактики?! И кто заявляет?! Эти, едва оперившиеся для полётов в Космосе птенцы?! Детский сад какой-то! От горшка — два вершка, а туда же! Не наигрались ещё в войнушку!

Он соскоблил со второй щеки остатки мыльной пены с суточной седой щетиной, отфыркиваясь, с удовольствием умылся холодной водой из-под крана, и, повертев перед зеркалом головой, остался собою частично доволен, а фрагментарно и восхищён.

Старая добрая опасная бритва — это вам не какая-нибудь там фотонная смолилка, после которой ты пару часов ощущаешь древесную жёсткость собственного лица, и запах себя палёного. Старая добрая опасная бритва — это гладкость кожи и прекрасный цвет щёк.

— Мы захватим вас незаметно для вас самих… — сердито бурча себе под нос чужие цитаты, Тиротон мысленным приказом закрыл водопроводный кран, и спрятал в шкафчик бритвенные принадлежности. — Как это, позвольте вас узнать?..

От питательного крема после бритья кожу лица приятно защипало, и Тиротон сразу почувствовал себя помолодевшим, как минимум, на две своих долгих жизни.

— Матильда, как ты себе представляешь захват, совершенно незаметный для нас самих?

— Как?.. — отозвалась жена с кухни. — Да очень просто, дорогой! Захватила же я тебя когда-то! Ты тоже этого не заметил!

— Н-ну, ты, как всегда, утрируешь… — недовольно сказал Тиротон, направляясь к ней. — Тут ведь совсем другое дело! Ситуация-то совершенно неординарная!

В широкой двери кухни он замер от неожиданности, и удивлённо уставился на стол, накрытый сегодня почти по-праздничному, и ещё сильнее благоухавший.

— У нас с тобой нынче, случайно, не юбилей ли свадьбы?.. — с сомнением спросил Тиротон, поспешно роясь в своей, основательно загромождённой склерозом и делами памяти. — Для меня было бы непростительным промахом забыть такое событие!

— О, нет, успокойся, дорогой! Это всего лишь семейное торжество по поводу твоего нового назначения. Маленький банкетик в честь коронованного спасителя Цивилизации.

Тиротон расплылся в довольной улыбке.

— Матильда, дорогая, ты меня опять незаслуженно балуешь. И не только желудочно…

— Вовсе нет, дорогой! Совсем нет! Я твоя жена и кому же, как не мне, положено лелеять и тешить твоё самолюбие! Честолюбие мужчин нуждается в поливе, как цветы в розарии. А честолюбие и самолюбие женщины всегда сыты карьеризмом её мужа.

Она сама разлила вино по бокалам.

— За тебя!

Они стоя выпили до дна.

— Забавно… — сказал Тиротон, подсаживаясь к столу и занимая руки столовыми приборами. — Скажи мне всё это кто другой, я бы, наверное, оскорбился, сочтя такую похвалу злой насмешкой или корыстной лестью. А от родной жены приятно слышать всё. Даже явную глупость…

— Ну не такая уж это и глупость, дорогой, если хорошенько разобраться, — возразила Матильда, не принимая по привычке последние слова на свой счёт. — Кандидатов на этот пост были сотни, а выбрали именно тебя. И почти единогласно!

— И всё-таки, любимая жёнушка, ты преувеличиваешь масштабы события, — нравоучительно начал Тиротон, начиная одновременно и трапезу. — Дело ведь не столько в способностях конкретного кандидата, сколько в его позиции. Просто я не поддался этой необъяснимой панике перед угрозой возможной инопланетной интервенции, и мои доводы в пользу лишь ограниченных мер безопасности оказались самыми убедительными. Наш народ любит считать затраты, а я свёл их к возможному минимуму.

— Ну а если ты действительно недооцениваешь противника, и всё может закончиться катастрофой?

— Зато ты его, похоже, переоцениваешь! — фыркнул Тиротом с полным ртом. — И даже в большей степени, чем мои оппоненты! — с возмущением добавил он, торопливо проглатывая, мешавший изрекать прописные истины кусок хорошо прожаренной ветчины. — Женщина не должна соваться в мужские драки. Это дело сильных, а не красивых! Матильда тактично и привычно промолчала, чувствуя, что слегка переборщила. Почти полвека замужества сделали её неплохим политиком в семейной жизни, однако поддерживать статус-кво на должном уровне ей удавалось далеко не всегда.