Со стороны берега злобной стихии помогали воины Мулай-Исмаила, кои прятались в изрезанных оврагами, заросших кустарником холмах и делали мишенью для своих длинных ружей любого, кто высунется из-за стен. В конце концов англичане просто бросили крепость, взорвав порохом все, что смогли. Двумя десятилетиями позже они отняли у испанцев Гибралтар, обладающий большой защищенной бухтой и удобный к обороне со стороны материка. Вот он показался из-за мыса Марроки...

– Там флаг подняли! С горы кому-то сигналят!
– Юнга на мачте, сменивший востроглазого Харлампия, показал рукою в сторону британского порта. Зрительная труба приблизила невнятное пятнышко на гребне. Хм, в "Fighting Instructions" таких знаков нет. Ничего удивительного: чуть не каждый морской начальник вводит в дополнение к адмиралтейской собственную систему. Может, конечно, поднятое на вершине скалы полотнище с нашим караваном никак не связано - только чутье вопит о другом.

Альфонсо молчит. Ждет моих распоряжений? Повернулся; встретились взглядами.

– Сигнал 'опасность' на мачту.

– Да, Ваше Сиятельство. Епифан, флаги!
– Штурманский помощник резво исчез в люке.

Ставить людей к орудиям преждевременно. Пока непонятно, ч т о нас ждет. Еще час или полтора прошли в мучительном ожидании. Потом сверху донесся мальчишеский голос:

– Вижу!

ACHERONTA MOVEBO

Чрезмерная самонадеянность опасна. В баталии - опасна смертельно. Меру собственной сухопутной глупости я осознал почти сразу после того, как из-за Гибралтарской скалы выскользнули и устремились на пересечение курса 'Диомеда' две хищно вытянутых шебеки с акульими плавниками парусов.

А может, глупость сия не сухопутная, а галерная: морем-то повоевать довелось - но на гребных судах! Вот и расставил корабли, не продумав тонкостей маневрирования. Надо бы соединиться с 'Зосимой', дабы уравнять силы, - но ветер так слаб, что 'Диомед' еле слушается руля. Лавировать к весту не сможем: потеряем ход и окажемся совершенно беспомощны. Неприятель зайдет с удобной стороны, не опасаясь бортового залпа, и сотворит все, что пожелает. На выбор, из пушек расстреляет, либо возьмет на абордаж. Латинские паруса корсаров позволяют держать гораздо круче; на крайний случай, у них и весла есть! Лечь в дрейф, чтобы дождаться сикурса на месте? То же самое и выйдет. Никита к бою не успевает, и в том вина не его, а моя. Неверно рассчитал должное удаление авангардного судна.

Есть только один способ уйти от неприятной встречи: повернуть влево на четыре или пять румбов и укрыться в Гибралтарской бухте. Сиречь в объятиях генерала Клейтона, коий по всем законам имеет широчайшие полномочия над судами, посетившими вверенный порт. Да, неплохо задумано! Изящно и просто. По части морской тактики я профан, в сравнении с настоящими мастерами.

– Илья, пригласи капитана и старшего артиллериста.

Оба в десятке шагов: можно бы крикнуть, не посылая секретаря. Но не люблю фамилиарности перед боем.

– Изволили звать, Ваше Сиятельство?

Альфонсо и старшина дюнкеркцев Филипп Гонтье хорошо понимают, в сколь опасное положение мы попали. И по чьей вине. Впрочем, право хозяина рисковать жизнью служителей для них бесспорно. Тем паче, когда он сам на борту.

– Господа, предстоит сражение. Вы готовы?

Вопрос чисто формальный. Если есть страх и сомнения - правильный ответ поможет от них освободиться. Неправильный... Кто осмелится его дать?

– Команда выполнит свой долг. Пушки заряжены, люди стоят по местам.

– Прекрасно. Мэтр Гонтье, вы полагаете предпочтительным сойтись с неприятельским кораблем бортами на контркурсах, или же перерезать его путь и обстрелять анфиладным огнем?

– Предпочитаю последнее, если такой маневр удастся.

– Капитан?

– Лишь бы африканцы не уклонились заранее. Сблизимся с врагом и повернем перед самым его носом.

– Чтобы получилось хорошо, маневр должен быть на грани столкновения. Не бойтесь обломать магометанам бушприт. Щадить свой корабль тоже не следует.

– Да, господин граф.

Требование кощунственное с точки зрения любого торгового капитана - однако Альфонсо слишком привержен традициям вассалитета, чтобы спорить. Француза моя решительность, похоже, только обрадовала: он опытный боец. Одних лет со мною или чуть постарше, с изрядной проседью в лихо закрученных усах. В юности ходил на промысел с Жаном Баром, коему приходился свойственником по первой жене.

Дистанция с неприятелем сокращалась. Юнга-наблюдатель на мачте постоянно докладывал о том, что видит. Последние сомнения в принадлежности встречных судов рассеялись, когда он сообщил, что на шебеках половина арапов, совсем черных. Бухари, как и следовало ожидать. Свирепые черные гвардейцы Мулай-Исмаила. Наименование оных (казалось бы, где Африка, а где Бухара) произошло от того, что слова присяги на верность султану позаимствовали из книги хадисов Мухаммеда аль-Бухари. Преданность этих воинов своему монарху была невероятна. Один французский дипломат поведал, как Мулай-Исмаил (старикашка с фигурой недокормленного подростка и безжалостным взглядом убийцы), получив в подарок отличную саблю, тут же подозвал одного из стражей и мастерским ударом отсек ему голову. Просто чтоб испытать клинок! Товарищи обезглавленного продолжали службу, не моргнув глазом - да и сам он склонил шею без малейших колебаний. После смерти хозяина сие войско рассыпалось на отдельные шайки, затмившие зверством самых лихих разбойников. Не приведи Бог попасться им в лапы живым.

Этих на испуг не возьмешь: стало быть, к потерям мало чувствительны. Холодным оружием владеют лучше моих матросов, числом тоже превосходят. Первое дело - не допустить на абордаж. Пушек на вражеских судах в совокупности больше, но каждое в отдельности уступит. По калибру полное преимущество за нами. Отсюда главные приоритеты боя: маневр и огонь с близких дистанций. А еще...

– Еще два басурмана! Правее, у африканского берега!

В голосе юнги - азарт, и ни малейшего страха. Мне бы так! С зюйд-оста, из-за горы Монте Ачо, показались еще два явно корсарских судна. Перебор: со всеми вместе заведомо не сладить. Одна надежда, что вторая пара слишком далеко. Пока придут - может, 'Зосима' подоспеет. Все равно будет тяжело. А коли не подоспеет...