Скулы сводит от напряжения. Я в гневе. Меня трясет от злости. Такое ощущение, что у меня лихорадка. Нас разделяют сантиметры. Я читаю шок на ее лице.

– Ты придурок!
– Кира издает смешок.
– Вика скрывала от тебя это, потому что не хотела расстраивать. У тебя умер отец. Какие могут быть разговоры о Мише и его преследованиях?

– Преследования?

– Да, - кричит в ответ, - он проходу ей не давал, звонил, писал, караулил после работы, - ее тон смягчается.
– Она боялась твоей реакции. Не хотела расстраивать. А ты... – устало вздыхает, а затем продолжает, - и ребенка она носит твоего.

Комната плывет перед глазами. Втягиваю ноздрями воздух.

– Ты знала о беременности?
– шепотом спрашиваю я.

– Вика беременна?
– вклинивается в разговор Оксана Степановна.

Мы слишком заняты диалогом, чтобы обратить на нее внимание.

– На свой день рождения Вика сказала, что у нее задержка. И, судя по твои словам, вы скоро станете родителями, - из ее глаз текут слезы.

– Мммм, - хватаюсь руками за волосы и тяну. Черт! Черт! Черт! Не прощу себя никогда! Как я мог ему поверить?

– Ян, пожалуйста, найди Вику. Я боюсь за нее, - умоляет Кира.

Опускаю руки и смотрю на нее.

– Я не понимаю, что происходит?
– Оксана Степановна в полной растерянности.

– Ян?
– в дверях замечаю маму.

Мне нужно собраться с мыслями. Я должен найти Вику. Женщины сами успокоят друг друга. Хватаю телефон и набираю Рому. Отхожу к окну. Как только друг отвечает на звонок, на одном дыхании выкладываю всю информацию.

– Срочно пиши заявление. Встретимся в полиции. Отец уже в курсе. Расскажу все при встрече.

– Хорошо.

Три пары глаз смотрят в ожидании.

– Я позвоню, как будут новости, - направляюсь в свою комнату, чтобы переодеться.

– Я поеду с тобой, - заявляет Кира.

Оглядываюсь, а затем киваю в знак согласия.

***

Мы буквально выбегаем из здания полиции. Нам необходимо опередить Мишу и застать их в гостинице. Несмотря на то, что отец Ромы подключил все свои связи, мы потратили здесь очень много времени. Долбаная бюрократия! Сжимаю руки в кулаки.

– Поедем на моей, - говорит Рома.

Послушно сажусь в его машину.

– Что еще узнал твой отец об этом уроде? – спрашиваю его, пристегивая ремень безопасности.

Он не отрывает взгляд от дороги. Я вижу, как движется его кадык.

– Говори, - требую.

– С двенадцати лет Мишу воспитывал дядя со своей женой.

– А где его родители?
– спрашивает Кира.

– Его мать бросила их, а отец лежит в психушке.

– Что?
– разворачиваюсь корпусом к нему. Боль разносится по всему телу. Плевать.

– У отца Миши случился нервный срыв, когда жена ушла к другому.

– Твою мать!
– вырывается у меня.

– Псих! Он точно псих!
– визжит Кира.

А меня начинает накрывать страх. Мне даже страшно подумать, что он может сделать с Викой. Хватаюсь за голову.

– Ян, все под контролем. Отец ручается, - успокаивает друг.

– Если пижон хоть пальцем ее тронет, убью гада, - рычу я.

– Мы успеем, Ян, - Кира кладет руку мне на плечо.

Раздается звонок мобильного Ромы. Мое внимание приковано к нему.

– Мы скоро подъедем.

– Хорошо, па, - убирает телефон.

– Отец звонил? Что он говорит? – спрашиваю я.

– Миша и Вика все еще в гостинице.

– Дави на газ, - ору я.

– Боже! С ней все в порядке! Она жива, - заключает Кира.

Я облегченно вздыхаю. Пока мы едем до гостиницы, я прокручиваю в голове разные ситуации. Злость, копившаяся во мне эти дни, скоро вырвется наружу. Если с Викой и с ребенком что-то случится, я задушу этого гада голыми руками. Но что самое ужасное – я не прощу себя. Никогда!

– Ну, давай, Ромыч, пошустрее, - я не знаю, куда себя деть.

– Успокойся, мы успеем.

Виктория

Не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как Миша перестал долбить в дверь и пытаться уговорить меня выйти из комнаты. Только я немного расслабилась в надежде, что он сдался, как услышала ещё один голос. Меньше чем через минуту дверь в спальню открылась, и на пороге показался работник гостиницы. Внутри меня снова в один момент возросло волнение и злость.