Вся правая часть лица мужчины была обезображена глубокими и уродливыми шрамами. Настолько, что любого, глядящего на это перекошенное от гнева лицо, невольно передергивало от страха. К убийственной фактуре прилагались черные волосы с проседью, доходившие до шеи, и накаченное тело, упакованное в армейские брюки темного песочного цвета, черные ботинки, того же цвета футболку, обтягивающую крепкий торс, поверх которой была накинута черная кожаная куртка. И, в довершение, отдельной строчкой нужно подчеркнуть потемневшие золотые глаза. В которых отчетливо читалось желание закопать кого-нибудь.

— А это еще кто?! — скрестив руки на груди, процедила мама Фредди Крюгера.

— Это наш дизайнер, — пискнула из-за спины жениха Эрика, — дядя Ри, не трогай его, он не виноват.

— Молчать! — рявкнул дядя и, снова переведя взгляд на застывшего Алана, кивнул в сторону висящего над лестницей портрета, — что здесь делает этот портрет?!

— Висит, — хлопнув ресницами, брякнул дизайнер.

— Вижу, что не танцует! — рявкнул мужчина, — какого хера он ЗДЕСЬ висит?!

— А где ему висеть? — спросил блондин, — в уборной или на кухне? Нет, можно и на кухне, но, боюсь, что его пафосная рожа отобьет повару все желание готовить. И, собственно, какого черта здесь происходит?

— Я бы тоже очень хотел это узнать, — прошипел тот, — что-то не помню, чтобы давал согласие трогать замок!

— Как это не давал? — слишком высокий голос Эдварда сразу приковал к себе внимание, — я же говорил с отцом. Он сказал, что ты согласен!

— Извини, сын, но мы имели в виду явно не все ЭТО, — обведя рукой зал, произнес молчавший до сих пор отец двух блудных сыновей.

— Погоди-ка, — помотал головой брюнет, — ты сам позвонил мне и устроил выволочку за то, что я отказал Эрике восстанавливать замок.

В воцарившейся тишине послышалось тихое ойканье. Эрика нервно улыбнулась на обращенные на нее взгляды и бочком попятилась назад.

— Дорогая, ты ничего не хочешь нам сказать? — слишком тихо и нежно произнес Алан.

От этого его тона съежились все трое. До дизайнера начало медленно доходить, во что его впутала подруга. Которая сейчас строила самое невинное лицо из своего арсенала. Оскар рыдал навзрыд! А вся ситуация в целом начала напоминать театр абсурда. И главным аккордом в этом стал пьяный голос, заоравший дурным голосом из глубин коридора.

— Прекрати третиррррр… Ик… ровать их! Слышишь, ты, бесчувственный… Ик… злой козел! — это проснулся четвертый герой вчерашних баталий.

— Кстати об этом, — оскалился Алан и обернулся к разом и как-то очень уж странно заскулившим Уолтеру и Эдварду, — только что один из моих ребят чуть не сломал себе шею и не получил инфаркт, когда на него налетел голый парень в трусах с сосисками, вылетевший из окна этого этажа! Ничего не хочешь мне сказать, Уоли?

Уолтер состроил морду кирпичом и взглянул с гордостью аристократа, на котором по меньшей мере была королевская мантия, а не белые боксеры с принтом сосисок.

— Не трогай его сосиску! Она самая красивая в мире!

Уоли мгновенно потерял весь лоск и смущенно покраснел. Впервые в жизни! Алан же просто взорвался.

— ДА ХОТЬ КОЛБАСА ДОКТОРСКАЯ! Ты вообще заткнись, алконавт блядский! Опять нажрался в хлам и устроил мне цирк на выезде! — и пока выше упомянутый «алконавт» молчал, Алан перевел взгляд на Эдварда, — ладно эти придурки с киселем вместо мозгов. Но ты, Эдвард?!

— Ну, чего ты, Алан? — виновато произнес Эдвард, — ничего же не случилось… Такого…

Грязные ботинки грохнулись на пол, и через минуту шуршания бумаг снова раздался голос дизайнера.

— Погром в клубе «Серп»: десять жертв с многочисленными переломами разной степени тяжести. В том числе побитый управляющий с отпечатком ботинка предположительно сорок седьмого размера на лице. Кража двух сценических костюмов. Порча имущества клуба: три выбитых окна, покореженная мебель. Акт вандализма, ограбление кондитерской «Брегби». Мне и дальше читать или хватит? — язвительно произнес дизайнер и упер руки в бока, — и это я еще молчу о миссис Перкинс, которая мне затрахала мозг своей кошкой, у которой из-за вас вчера начались преждевременные роды! А штраф, который впаял шериф?! Бля, на мне и так этот замок, а теперь еще и ваши задницы спасать от обезьянника?! На две недели оставил вас без присмотра, и вы успели довести Волчий Двор до ручки! ДА Я, МАТЬ ВАШУ, ИЗ-ЗА ВАС СКОРО ВООБЩЕ СТАНУ ТАКИМ СВЯТЫМ, ЧТО МАТЬ ТЕРЕЗА ЗАЕБЕТСЯ В ЭКСТАЗЕ!

Гневную отповедь не посмел прервать никто. Пока озверевший дядюшка удивленно молчал и рассматривал раскрасневшегося и помятого парня, Маркус и его жена пытались понять, это как получилось, что какой-то мальчишка смог за несколько месяцев так выдрессировать их сыновей, что те сейчас смущенно краснели и не смели поднять головы. Словно дети малые, а не взрослые мужчины. И когда взбешенный американец, наконец, перевел дух, братья одновременно произнесли.

— Прости, Алан.

— Прости, Алан, — сузив глаза, передразнил их блондин, — в общем так. Уоли, иди приведи в адекват Джулиана. Плевать, как ты это сделаешь, и, наконец, прекрати сверкать голым задом в доме! Эдди, снимай лифчик! Салатовые кружева — не твое.