Я мог бы показать кольцо официала и вопрос с въездной пошлиной решился бы сам собою, однако решил не привлекать к себе внимания. Хотя и содрали с меня совсем не по-божески.

Вот только пошлиной всё не ограничилось.

Я не прошёл и пяти шагов от стены, как меня окружили десятеро солдат с алебардами наперевес. За их спинами показались ещё пятеро – у этих в руках были длинные аркебузы с зажжёнными фитилями в опасной близости от закрытых – слава Богу – полок.

– И как мне это понимать? – ни к кому конкретно не обращаясь, поинтересовался я.

– Не дёргайся и не болтай, - заявил командовавший солдатами унтер, вооружённый протазаном вместо алебарды, - не то живо пять пуль схлопочешь.

Видимо, соседство со Шварцвальдом и обман, учинённый его прежними владыками, заставил власти Базеля в корне пересмотреть вопросы обороны города. По крайней мере, со стороны столь неспокойной провинции.

Из привратной караулки на меня поглядывали стражи ворот, готовые в случае чего прийти на помощь окружившим меня солдатам. Однако я не делал резких движений, лишь изредка поглаживая по шее нервничающего от буквально разлитого в воздухе напряжения коня.

Наконец, явились те, кто волен был принимать решения. Ими оказалась довольно интересная парочка. Пожилой дворянин в чёрной, шитой золотом, очень дорогой одежде, правда, вышедшей из моды лет десять назад. Лысеющая и совершенно седая голова его покоилась, словно на злополучном блюде, на здоровенном белом кружевном воротнике. Он тяжело опирался на резную трость, хотя мне отчего-то казалось, что, несмотря на внушительный возраст, старик чувствует себя куда бодрее, нежели хочет показать. Сопровождала его женщина с суровым, хотя и не лишённым приятности лицом, одетая в лёгкую кольчугу, укрытую под чёрным длиннополым одеянием, левую руку её защищал воронёный наруч с перчаткой, покоившийся сейчас на рукоятке прямого меча. Дополняли этот отнюдь не женский наряд кавалерийские рейтузы в красно-чёрную полоску и высокие сапоги. Одежду её украшал знак открытого глаза, вышитый серебром на груди и плечах. И увидев его, я понял, что без предъявления кольца официала мне уж точно не обойтись. А вполне возможно, и оно не поможет.

Рыцари воротничка, к которым относился пожилой дворянин, были серьёзной организацией в кантонах, отвечавшей за порядок в этих землях. Не являясь духовным рыцарским орденом, они никак не подчинялись теократу Священной Римской империи, а значит, и на инквизицию могли наплевать, хотя предпочитали с могучим соседом всё-таки не ссориться. Сопровождала его женщина из не менее важной организации видящих – людей, которые буквально носом чуяли в других чуму во всех её проявлениях. Их бы назвать нюхачами и гербом вместо глаза назначить нос, да только, видимо, при создании этой организации посчитали, что глаз будет несколько эстетичней.

Мне от этого сейчас было никак не легче, потому что в самом скором времени придётся полагаться на адекватность рыцаря воротничка. Ведь дама из видящих явно у него в подчинении. В том, что она почует во мне чумное отродье, я не сомневался ни мгновения, никакие татуировки не помогут. Это не чёрные свечи – у женщины талант, развившийся в людях во время эпидемий, и обмануть его не может ничто.

Пара благоразумно остановилась позади стрелков с аркебузами. Женщина уставилась на меня столь пристально, что мне стало не по себе. Я видел, как дёргается её прямой нос. Она сомневалась в том, что чует, видимо, татуировки мешали её таланту. Наконец, женщина велела солдатам разойтись, и те беспрекословно выполнили приказ видящей. Она подошла ко мне ближе, миновав алебардистов, втянула носом воздух.

– Он – чумной, - резким голосом выкрикнула видящая, - его надо прикончить сейчас же!

Стоило ей только произнести эти слова, как стрелки без приказа открыли пороховые полки, и всё моё внимание на несколько мгновений было приковано к тлеющим на концах фитилей огонькам пламени. Не выдержат нервы хотя бы у одного, и меня нашпигуют пулями, как кабана. Меня эта участь не прельщала совершенно. В голове мелькнула шальная мысль вскочить на коня, схватив девицу-видящую, чтобы воспользоваться ею как живым щитом, и попробовать прорваться, да только я тут же отмёл её. Даже если каким-то чудом переживу первый залп пятерых аркебузиров и сумею миновать заслон алебардистов, то всё равно от пули мне не убежать. Через минуту стрелки перезарядят своё оружие, и я получу в спину пять замечательных свинцовых подарков.

Выбросив из головы глупые мысли, я глубоко вздохнул и обратился к пожилому дворянину. Сразу было ясно, что именно он тут главный.

– Уважаемый господин, простите, не знаю вашего имени, - произнёс я. – Давайте обойдёмся без скоропалительных выводов…

– Мой нос не ошибается, - тут же, будто змея ядом, плюнула мне словами в лицо девица.

– Я этого и не пытаюсь отрицать, - ответил ей я, стараясь говорить как можно более миролюбивым тоном, хотя Господь свидетель, это стоило мне больших усилий. – Да, ваш нос всё верно учуял, но я не заразитель и не некромант, и не какая иная вредоносная для человечества тварь.

– И кто же вы? – поинтересовался предпочитающий оставаться на приличном расстоянии за спинами солдат дворянин.

– Думаю, вы сразу не поверите мне, но я – официал инквизиции, - заявил я, - и могу предъявить доказательства.

– Только обойдитесь без резких движений, - попросил меня дворянин. – Люди на взводе, и самая невинная деталь поведения может привести к печальным для вас последствиям.

Тоже мне, открыл глаза, как будто я этого и без него не знал.

Я очень медленно забрался пальцами под воротник куртки, а затем и под рубашку, быстро нащупал плетёную верёвочку, на которой висел мой нательный крестик, отпустил его, и взялся за более серьёзный кожаный шнурок, потянул его наверх, извлекая на свет божий кольцо официала.