А потом Дракула подал знак – и избранные дружинники тотчас сели за стол вместе с ним. Придворные, которых набралось порядочно и которые, как и все гости, ждали малейшего знака князя, чтобы кинуться услужить, начали садиться за другие столы – по сторонам от господарского. Остальная часть дружины стала на страже.

Князь поднял голову, сверкнул выпуклыми зелеными глазами – и хлопнул в ладоши. Тотчас ловкие и нарядные дворцовые прислужники принялись разносить угощение всем, кто собрался здесь на него посмотреть: и бедным, и богатым, без разбору. Музыканты заиграли живей, а из зашумевшей от восторга толпы полетели благословения и смех. Люди радовались не столько даровой еде и питью, сколько самому вождю своему: он был жесток, свиреп, даже для их сурового времени, - и за это они еще более восторгались им. Кто крепче мог бы заслонить их от врага?

Иоане и Тудору тоже поднесли угощение; они не посмели бы отказаться, да и вправду проголодались на воздухе, среди пирующих. Иоана взяла у красивого отрока, подошедшего к ним с княжескими яствами, чарку вина и благоухающее жареное голубиное крылышко, и юный прислужник коротко взглянул ей в глаза и поклонился с несомненным почтением. Узнал боярскую дочь.

Иоана стала пить и закусывать, а сама все смотрела на князя, точно хотела наглядеться впрок. Так вот каков он был – страшен, властен, изменчив. Теперь Дракула смеялся, громко и добродушно, – волк, прикинувшийся ягненком; кто-то из его воинов что-то говорил ему, и князь слушал с полным вниманием, несомненно, очень лестным для любого, и смеялся каким-то шуткам своего приближенного. Вдруг Иоане представилось, что быть таким любимцем дракона – лестно, почетно, дивно; она на миг ощутила себя так, как ощущал себя Корнел.

Потом за княжеским столом наступило молчание – все ели в той радостной тишине, которая сопровождает семейные трапезы. Иоана, забывшая про свою остывшую птицу, снова неотрывно глядела на лицо господаря – теперь оно было задумчивым, только глаза улыбались. Он сделал глоток вина и поставил кубок – спокойным, почти изящным движением; Иоана впервые обратила внимание, что в манере Дракулы за столом было больше изящества, чем дикости.

Глаза его улыбались чему-то, а в уголках рта под длинными усами затаилась горечь. Иоане вдруг подумалось, что этот человек должен быть очень мудр.

А потом вдруг господарь отодвинул свою золотую тарелку и встал; дружинники тотчас, кто сколько ни съел, повставали следом. Начали подниматься и придворные; но тут Дракула, повернувшись могучим телом сначала направо, потом налево, громовым голосом приказал всем оставаться на местах. Пусть едят, пьют и веселятся - сейчас будет зрелище!

Видя, как зверь улыбается, а потом и смеется, проговорив это, Иоана схватилась за плечо свекра; у ней в глазах потемнело. Зрелище?..

Но все оказалось не так страшно – на первый взгляд: Дракула всего только предлагал тому смельчаку, кто решится – из дружины его, из придворных, даже из простых горожан, – посостязаться с ним в плавании. Переплыть Яломицу до того берега и обратно: кто придет первый?

– Господарь прекрасный пловец, - прошептал дрожащий от волнения Тудор Иоане. – Я сам не видел – а все говорят!

– Боже мой, - проговорила боярская дочь.

А Дракула между тем, приосанившись, с усмешкою оглядывал толпу. Кто отважится бросить вызов своему господарю? И что будет тому, кто на это отважится, - а если такой смельчак победит князя, перед всем его народом?.. А если соперник нарочно поплывет не в полную силу – а князь уличит его в такой трусости?..

Да, господарь Влад был и в самом деле очень умен – дьявольски!

Иоана снова перекрестилась – и посмотрела прямо на дружину Дракулы. И, как нарочно, взгляд ее и жест заметил Корнел: самый молодой из государевых детей, с головой, затуманенной любовью…

Иоана поняла, что сейчас произойдет, – и она одна, одна будет виновна: но она уже бессильна была предотвратить то, что последовало.

Среди гнетущей тишины – мужчины побледнели, а женщины чуть не падали в обморок – отрок выступил вперед, оказавшись на шаг впереди всей дружины, и громко проговорил:

– Я готов состязаться с тобой, государь.

Тут впервые Иоана осознала, что князь совсем не высок: Корнел был одного роста с ним, даже чуть превосходил - а ведь ее муж еще не достиг роста зрелого мужчины.

Мгновение Дракула смотрел в глаза отчаянному храбрецу – а потом Корнел опустился перед повелителем на колени, потупившись; он покраснел, как девица. Иоана же стояла едва жива.

И тут господарь снова вспорол тишину своим смехом – смеялся он один; отсмеявшись же, владыка сказал Корнелу – всевидящие глаза по-прежнему улыбались:

– Встань! Негоже храброму мужу становиться на колени перед своим соперником.

Он подал Корнелу руку и вздернул сильного юношу на ноги, как ребенка.

А потом, совершенно невозмутимо, князь разделся до пояса, сбросив сколотый фибулой плащ, кафтан и рубашку – груду сокровищ - на чьи-то почтительные руки; тяжелые же украшения, и цепь, и перстни на пальцах, оставил, и все заметили это. “Он ведь еще и ел – быстрее должен устать, - вспомнила Иоана, глядя во все глаза, как бугрятся мышцами смуглые руки и грудь господаря. – Он хочет показать всем небывалую удаль!”