– Я же тебе говорил, что интуиция меня никогда не подводит, - откликнулся Оглохспаниэль.
– Мне она тоже понравилась... Просто красотка... для гоблинши, по крайней мере. Ей бы носик подправить и...

– Та што фы панимаете в шенской класате!
– рассердился Мырыдхай.
– Фам пы фше пыть, шрать, да лшать нато мной!

– Да что с тобой сегодня?!
– удивлённо воскликнул Оглохспаниэль.
– Ты, как будто, сам не свой. Что с тобой произошло? Я ж говорю, отличная барышня, лучше кандидатуры нам не найти. Садись в свою колесницу и дуй в свой Дуркинхлам, пока её кто-нибудь не увёл.

– А-ха! Туй... пляма фот такой бесшупый и памшус, - расстроено ответил гоблин, находясь под впечатлением живого письма и чувствуя, что все мысли в голове его неожиданно смешались, а земля словно стала уходить из-под ног.

– Зубы? Зубы - это ерунда!
– засмеялся Спилилель.
– Я сейчас наберу своему дантисту. Он тебе зубы мигом ставит.

– Кому звонить собрался?
– спросил друга Оглохспаниэль.
– Кто твой стоматолог?

– Лихойкобель, кто ж ещё?
– удивился эльф.

– Правильно, он - лучший! Отлично лечит и совсем не больно.

Эльф тут же связался с доктором и объяснил ему ситуацию. Однако, ссылаясь на то, что все дни на ближайшие три недели у него расписаны, Лихойкобель мог предложить Мырыдхаю посетить его кабинет лишь через двадцать четыре дня.

– Ладно, старина, не переживай, что-нибудь придумаем, - успокоил гоблина Оглохспаниэль.
– Просто этот лучший из лучший, но есть ведь и другие отличные врачи. Главное, не суйся к этим выродкам некромантам, они тебе всю пасть испортят!

– Нет уш! Х этым не пайту, лутша путу пес шупов хатит, - согласился Мырыдхай.

Потом он случайно посмотрел на стоящие на столе Спилилеля часы и закричал:

– Ой, Тлефнийа Оклы! Я шут пыло не апостал! Мне ната слошна томой пешат! Спашипа, тлуся, са помош.

Он схватил живое письмо, собираясь дома пересмотреть его ещё раз, и бросился к выходу.

– Постой, а что с остальными письмами делать?!
– бросил ему вдогонку Спилилель.

– Фыплос ых, мне аны полша не нушны, - махнув лапой на прощание, ответил гоблин и заскочил в кабину лифта.

– Отлично, старина! Похоже, что эта девица запала ему в душу, - облегчённо вздохнул Оглохспаниэль, обращаясь к Спилилелю.

– Да уж, дружище, надеюсь, что теперь он спокойно воспримет последние новости, - отозвался хозяин квартиры.

– Ты, кстати, не забыл позвать его на вечеринку Выпилэля?

– Нет, не забыл, - слегка обиженным тоном ответил Спилилель, - то, что я интересуюсь современным искусством, ещё не означает, что я лишился ума и памяти.

В этот момент в глубине сада замаячила фигура, гостившего у Спилилеля, художника. Подобно неприкаянному привидению, тот бесцельно блуждал среди диковинных растений, в ожидании того чудесного мгновения, когда отлучившееся куда-то вдохновение, вновь посетит его, наполнив душу свежими эмоциями, требующими немедленного излияния на многострадальный холст.

– Очередной гений, нуждающийся в признании и опеке?
– кивнув в сторону Крэка, поинтересовался Оглохспаниэль, хотя ответ на этот вопрос был и так вполне очевиден.
– Неужели, ты и впрямь веришь в то, что делаешь удачные вложения своего капитала?

– Я делаю это больше из любви к искусству, - отозвался Спилилель, - хотя думаю, что в недалеком будущем смогу неплохо заработать на своей коллекции, особенно на этих варварах. Я, знаешь ли, обнаружил интересную вещь... Как правило, по настоящему талантливые работы при жизни мастера никому и даром не нужны, а после его смерти стоят целое состояние. Конечно, на наших эльфийских мастерах заработать сложно - и ждать долго придётся, да и не известно ещё кто кого переживёт. А с людьми всё гораздо проще. Так что весьма скоро мое собрание будет стоить серьёзных денег.

– Да ты, старина, оказывается циник!
– удивлённо воскликнул Оглохспаниэль.
– Ждёшь, значит, пока твои протеже переберутся в лучший мир, чтобы стать ещё богаче?

– Вовсе нет, - с досадой задёргал левым ухом Спилилель.
– Это не так! Я отношусь к ним с искренней симпатией и желаю этим талантливым существам только добра. Пусть живут до глубокой старости. Просто, что такое для нас каких-то тридцать или семьдесят лет? Для них это целая вечность, а для нас...

Он замолчал, наблюдая за тем, как неуверенно передвигающая членами фигура художника, обходит кругом куст "акации многоцветной".

– А для нас с тобой, - задумчиво продолжил фразу друга Оглохспаниэль, - это, словно, ещё один день, проведённый в поисках средства борьбы со скукой. Знаешь, а наш-то приятель, гоблин, в чём-то прав. Мы, действительно, только тем и занимаемся, что пьём, едим и развлекаемся.

– Ничего, успеем ещё поработать на благо нашего Древа. Что это тебя, дружище, на самоанализ вдруг потянуло?

– Действительно... Ладно, давай хвастайся последними приобретениями. Давно я у тебя не был, - Оглохспаниэль взял нахохлившегося приятеля под руку и тот, сначала нехотя, а потом всё больше загораясь, начал демонстрировать последние экспонаты, с тяжёлыми боями вырванные из-под носа пронырливых конкурентов.