— Амели будет жить с вами? — переспросил Пол.

— С тестом ДНК так ничего и не решилось, да и вряд ли уже решится. Родители девочки не появлялись. Поэтому по возвращении Нины из Торонто мы, скорее всего, начнём оформлять бумаги для удочерения.

— Молодцы, — одобрил Пол, похлопав Йена по плечу. — Я знал, что вы с Ниной примете это решение.

— Такая зайка должна расти в крепкой дружной семье, — поддержала Кэндис, погладив спокойно сидевшую на руках у Сомерхолдера Эми по волосам.

На съёмочной площадке Амели в этот день стала настоящей знаменитостью: в перерывах с ней с удовольствием играли не только взрослые актёры, но и девочки, исполнявшие роли Джози и Лиззи. Вопреки своим планам, Йен оставил Эми на площадке до самого вечера: рабочему процессу она нисколько не мешала, и, к тому же, проявляла интерес ко многому происходившему там.

— Вот, Амели, смотри, это лучше раскрасить коричневым… Но коричневого у нас нет, поэтому будем раскрашивать ручкой. — увлечённо рассказывал девочке Пол, пока Йен, Майкл Маларки и Кэт Грэхем снимали заключительную на этот рабочий день сцену. Именно за процессом рисования в его гримёрке и застал друга Сомерхолдер: Пол сидел за небольшим столом, на котором лежал лист А4, и с энтузиазмом что-то чиркал шариковой ручкой так, что даже был слышен характерный звук скрипа пера. За всем этим с интересом наблюдала Амели, сидевшая у него на коленях.

— Салют художникам, — поприветствовал друга Йен. — А что это ты рисуешь? Стол? — на полном серьёзе спросил он.

Нарисованный Полом предмет и правда чем-то напоминал прямоугольную поверхность стола. Кроме того, под ним были четыре столбика, напоминавшие ножки.

— И что это за пятая ножка?

— Сам ты стол! — удивлённо воскликнул Уэсли. — Это такса, не видно, что ли?

Сомерхолдер осёкся: о том, что нарисованное Полом было на самом деле таксой, он бы подумал в последнюю очередь.

— А твоя эта «пятая ножка» — хвост! — негодовал Василевски.

— О… Слушай, Пол, прости, — виновато сказал Йен. — Я это, просто… Невнимательно посмотрел.

— Может, ты ещё и деревья не узнал? — с негодованием спросил Василевски и в упор с укором посмотрел на брюнета.

Сомерхолдер снова взглянул на рисунок и начал рассматривать деревья, старательно нарисованные Полом, представлявшие из себя две палочки, загнутые книзу, стоявшие на расстоянии сантиметра друг от друга и обрисованные какими-то завитушками. Йен уже жалел о том, что в этот вечер познакомился с художественными способностями друга, и не знал, что сказать, чтобы не обидеть его ещё больше.

— Обидеть художника может каждый… А вот Амели понравилось. Правда, котёнок? — обратился Пол к малышке.

— Пол, я просто… Э-э-э… Да, деревья крутые!

Наконец, Уэсли надоело изображать обиженного живописца, и он прыснул со смеху, наблюдая за попытками Йена выкрутиться.

— Да ладно, Смолдер, уже можешь не утешать, — хохотнул Пол. — Я сам-то в этом вряд ли что-нибудь узнаю. Я ещё в начальной школе был ночным кошмаром своей учительницы по рисованию. Но Амели вдруг заинтересовали ручки, лежавшие на столе. Ну, я и решил порисовать. Но справедливости ради надо сказать, что над деревьями я старался.

— Ты правда не обиделся? — по-ребячески спросил Йен.

— Какой обиделся, я сам ржу над этим уже полчаса, — ответил Пол.

— Я уж думал, что потерял друга, — хохотнул Йен. — Слушай, спасибо тебе, что остался с Амели, пока мы снимали сцену.

В этот момент ребята услышали звонкий озорной голос, который неуверенно позвал:

— Па… Па.

Йен и Пол переглянулись и посмотрели на Амели: она пыталась обратить внимание Сомерхолдера на себя.

— Я не ослышался? — неуверенно спросил Йен у Пола. — Она сказала «папа»?

Уэсли с улыбкой кивнул.

Йен присел на корточки так, что его лицо теперь находилось примерно на уровне лица девочки.

— Папа… — пробормотал он и расплылся в счастливой улыбке.

— Па-па-па! — воскликнула Амели и, увидев, какую реакцию это вызывает у Йена, замахала руками и засмеялась.

Сомерхолдер забрал её у Пола и взял на руки, поцеловав в щёку.

— Пол, она назвала меня папой! — с восторгом воскликнул он.

— Ну всё, Эми начала говорить, значит, теперь за своим лексиконом точно придётся следить, — хохотнул Уэсли.

Пол смотрел на друга и от радости за него и сам не мог не улыбнуться: события, происходившие в жизни Йена — его возвращение к Нине, открытие фонда, появление Амели — делали его невероятно счастливым человеком, и это было заметно каждому, кто общался с Сомерхолдером, хотя бы по тому, как блестели его глаза.

В эту минуту Йен впервые по-настоящему почувствовал себя отцом этой маленькой девочки, которая сидела у него на руках и улыбалась ему и своим появлением сумела объединить не только двоих людей, но и их семьи. Сейчас Йену, как никогда, хотелось, чтобы Нина была рядом с ним и они разделили эти моменты вместе. И пусть его желание сейчас исполниться не могло, его грела мысль о том, что совсем скоро его любимая болгарка вернётся из Торонто, а он расскажет ей обо всём, что происходило в её отсутствие, увидит её глаза, полные нежности, и почувствует на своих плечах лёгкое прикосновение её рук. Кажется, все его мечты уже сбылись, но ни Йен, ни Нина ещё не знали, что впереди их ждёт трудная борьба за своё счастье.