Похоже, Питер был ошеломлен, а лицо Коди потемнело от гнева. Проводник подошел к ним и терпеливо дожидался, пока Меган закончит, очевидно, он понял, что с ней нужно считаться и лучше ее не прерывать. Наконец она замолчала. Все трое мужчин молчали, пытаясь придумать, что ей можно ответить.

Впрочем, Меган не предоставила им этой роскоши.

— Пойдем, Питер, — сказала она, повернувшись на каблуках, — пусть этот маменькин сынок ездит на поезде взад и вперед до самого заката. К тому времени все уже закончится.

Питер смотрел ей вслед, удивленно приподняв брови. Он открыл было рот, но так и не сумел произнести ни слова. Меган, не оглядываясь, решительно шагала по платформе. Он повернулся к Коди, пожал плечами, изо всех сил пытаясь спрятать виноватую улыбку. Наконец он не выдержал, тряхнул головой, рассмеялся и последовал за Меган. Проводник посмотрел им вслед, потом повернулся к их мрачному собеседнику.

Покрасневший от ярости и унижения Коди больше не колебался. Он решительно шагнул на платформу. Проводник так и не успел ничего сказать. Впрочем, Коди все равно не говорил по-итальянски.

— Я прекрасно понимаю, что ты хотела сделать!

Он уже нагнал Меган и Питера.

— Но у тебя ничего не получилось. Я вышел, потому что захотел выйти, а не из-за твоих детских шуточек. Женщина, да ведь ты просто заноза в заднице!

Коди повернулся к Питеру.

— А ты… не дай Бог, ты ошибаешься!.. У меня горит, словно в аду.

Ему и в самом деле казалось, будто кожа у него на лице горит — оставалось надеяться, что это только иллюзия.

— Не тревожься о своей мордашке, красавчик, — рассмеялся Питер. — У нас есть проблемы посерьезнее!

— Ты прав. Прошу меня извинить, задержек больше не будет.

— Ладно… Слушай, — продолжил Питер, когда Коди пришел в себя, — Сейчас солнце — наше преимущество, оно не даст нашим друзьям напасть на нас. Они ведь не забыли старых обид, а так мы сможем поговорить с ними.

— Вот и отлично, — вмешалась Меган. — Куда мы пойдем сначала?

— Мне кажется, я знаю подходящее место, — сказал Питер.

Как только пробило одиннадцать, Джанкарло Гарбарино явился на аудиенцию к его святейшеству Папе. Папа опаздывал как обычно, и Гарбарино сидел в приемной, дожидаясь его возвращения с мессы. Секретарь принес ему травяной чай, что не сильно обрадовало Джанкарло, он предпочел бы венский шоколадный кофе. К сожалению, таких лакомств в приемной не водилось, ведь Папе это противопоказано — слабое здоровье.

Наконец Папа явился, казалось, он был чем-то встревожен. Гарбарино поприветствовал его, а он едва кивнул в ответ на целование кольца и небрежный поклон, каким более гордый и менее набожный понтифик был бы оскорблен. Они прошли в покои, свернули направо и оказались в маленькой библиотеке, служившей личным кабинетом Папы. Здесь он принимал тех, с кем чувствовал себя комфортно. Гарбарино знал, что святой отец его не любит, но уважает за успехи в академических науках.

Секретарь, тот самый, что принес чай Джанкарло, — кажется, его звали Паоло, — появился в комнате, когда Папа еще только собирался его позвать.

— Чай, ваше святейшество? — спросил Паоло.

— Нет, благодарю, — ответил Папа.

— Кардинал?

— Да, пожалуйста, Паоло. И, хотя его святейшество отказались от чая, мне кажется, вам следует принести чашку и для него.

Он улыбнулся молодому человеку.

Папа посмотрел на Гарбарино, собрался поспорить насчет чая, но потом передумал и уселся в удобное кресло, обитое бордовой кожей.

— Паоло, пожалуйста, принеси чай и больше нас не беспокой, — сказал Папа. — Сегодня у меня отвратительное настроение, надеюсь, кардинал принес хорошие вести.

Он улыбнулся Гарбарино, но улыбка не произвела на него впечатления.

«Нет, дело тут не в плохом настроении», — подумал кардинал.

— А что вас так расстроило сегодня? — спросил Гарбарино.

Он всегда разговаривал с понтификом, не заботясь об условностях.

— Меня беспокоит спина, — пожаловался Папа, — но еще больше меня тревожит, что сегодня на мессе было очень мало народа.

— Ну, об этом не стоит волноваться. Многие мои люди отправились на важное научное мероприятие, к тому же в городе свирепствует грипп…

— Да, боюсь, я и сам простудился.

Вернулся Паоло, молча поставил поднос перед Гарбарино, взялся уже за чайник, но кардинал жестом показал ему, что справится сам. Паоло вышел, аккуратно закрыв за собой дверь и предоставив Гарбарино разливать чай.

Опуская в чашку понтифика пакетик чая, кардинал уронил в нее маленькую капсулу. Тонкая оболочка капсулы моментально растворилась в воде, и прозрачная жидкость смешалась с чаем. Так Гарбарино покончил с Иоанном Павлом Г.

Папа поднес чашку к губам, сделал первый глоток. Гарбарино улыбнулся и принялся за свой чай. Было бы важно скрыть, что же произошло на самом деле с Иоанном Павлом. Но не в этот раз. Сейчас это не имело значения. Даже если станет известно, что Папа убит, если кому-то удастся выяснить имя убийцы, информация эта будет совершенно бесполезной, поскольку скоро Гарбарино покинет резиденцию Папы, чтобы больше никогда не возвращаться.