Сборы в дорогу – это самое сложное. Главное ничего не забыть или хотя бы вспомнить до ухода из дома.

Иван Николаевич собирался в дорогу размеренно. Сначала выкатил телегу, смазал ей колёса маслом и заложил всё дно сеном, чтобы было теплее, затем он насушил мешок сухарей, положил их в телегу, туда же еле как поставил флягу, привязав её веревками, чтобы в дороге не упала, и набрал в неё воды, рядом с флягой положил немного дров, упаковку спичек и чая в пакетиках. Взял с собой пиджак с медалями, спрятав его под сено, и бушлат, чтобы было теплее, ну и на всякий случай одеяло.

Запрягая лошадь, он вспомнил о маленькой фляжке спирта, которая стояла дома и тут же она оказалась в телеге. Потом он вывел лошадь на улицу, привязал к скамейки, а сам снова пошёл во двор.

Берёзка стояла спокойно, опустив ветки к земле, словно плача от того, что хозяин уезжает.

– Прощай родная, – произнёс Иван Николаевич, гладя руку на берёзку, – сколько мы с тобой пережили вместе, – в памяти стали всплывать разные моменты жизни, – Все годы я смотрел на тебя и думал, для чего же ты вот такая вот красивая растешь. И вот только понял, то чтоб для красоты. Чтобы гости приходили ко мне и любовались тобой, такой красивой. Спасибо тебе большое за это.

На глазах навернулись слёзы, он их не ждал, как то сами. Ему вспомнилась жена его Александра, сын его, погибший в Чечне. И понял старик, что совсем один он остался. Нет, он и раньше это знал, а тут окончательно понял, что роднее этой берёзки на земле у него никого больше нет, а вот теперь приходиться и с ней расстаться. Постояв ещё немного возле неё, он развернулся и направился к телеге, но не смог он уйти сразу, захотелось ещё раз поглядеть на белую красавицу. Развернулся Иван Николаевич, глянул краем глаза и сказал:

– Спасибо тебе за всё!

А потом пошёл к телеге, ускоряя шаг, чтобы больше не оглядываться.

Возле телеги уже стоял Аркадий, вернее сказать ходил туда сюда, в зубах он держал папиросу, но видимо от волнения забыл её прикурить.

– Ну что готов? – выйдя из калитки, спросил Иван Николаевич.

Вообще да, – начал говорить Аркадий. – Но понимаешь на меня что то напало, и я его немного его разукрасил. Сейчас сам увидишь. Только не суди слишком строго.

Аркадий открыл калитку, и Иван Николаевич увидел деревянный гроб, без внешней обшивки. На крышке гроба, на том месте где обычно находится крест, была пятиконечная красная звезда. Снизу звезды надпись: «Герой войны, Иван Николаевич Сафронов». Боковины гроба были красные, а ровно посередине с двух сторон, были две желтые звезды.

–Ну и как? – не выдержавший долгого молчания, спросил Аркадий.

– Красота,– ответил Иван Николаевич. – Бери давай, погрузим.

– А я вспомнил, что ты коммунист, – начал говорить оправдываясь Аркадий, зажигая свою папиросу. – И решил вместо креста, тебе звёзды сделать. Аккуратно берись, краска ещё не обсохла.

Старик с одной стороны, Аркадий с другой подняли гроб и положили его на телегу. Иван Николаевич скрылся в своем дворе, а Аркадий стал привязывать гроб.

– Николаич, ты по аккуратнее будь – крикнул Аркадий, старику – я вон читал сейчас героев войны из за наград убивают, ублюдки. Я вот тебе ружьишко положил, на всякий случай. Слышь.

Аркадий обернулся и только сейчас увидел, что старика рядом нет. Он пожал плечами, спрыгнул с телеги и присел на корточки. Из калитки показался Иван Николаевич.

– Слышь, я тебе в гроб ружьишко положил и патроны,– сразу же проговорил Аркадий.

– Это для чего?

– Защищаться будешь.

– Вот тебе за гроб, – произнёс Иван Николаевич, давая Аркадию десять тысяч рублей.

– Убери деньги!

– Не выкобенивайся, бери давай, – строго сказал Иван Николаевич.

– Убери деньги, или обижусь.

Старик убрал деньги в карман, потом дал пакет Аркадию.

– Что это? – заглядывая в пакет, спросил Аркадий.

– Это документы на дом. Он теперь твой будет.

– Ну зачем? Отдал бы их кому ни будь из родственников.

– Кому? – спросил старик.

Тут Аркадий и вспомнил, что родственников у старика нет, кто на войне погиб, а кто в мире умер.

– Спасибо – произнес он, обняв старика.

– Ну чего ты – сказал Иван Николаевич, по отечески поглаживая Аркашу по затылку. – Ну будет тебе.

Аркадий отстранился от старика. Иван Николаевич посмотрел на свой дом, потом снова на Аркашу, залез на телегу и произнёс:

– Прощай Аркаша, не поминай лихом.

–Прощай Иван Николаевич,– трагично произнес Аркадий.

– Но! – крикнул старик, телега, скрипя колесами, тронулась с места.

Аркадий тут же перекрестил телегу и своего соседа, приговаривая:

– Господи помоги ему -

А потом он ещё долго стоял и смотрел вдаль, туда, куда уехала телега и где небо покрылось розовым цветом заката…