А он изначально отличался немалыми размерами.

Но, к черту, Акс не хотел, чтобы у них с Элизой все начиналось таким образом… и да, можете отмотать вплоть до момента, когда он появился на пороге особняка ее отца с окровавленной рожей. Проблема – ну, одна из проблем – в том, что его так взбесил Пэйтон со своей святой верой в то, что ему абсолютно все что-то должны, что Акс даже не подумал о возможных ранах…а потом эта женщина привела его сюда, где все пропитано ее запахом, усадила на скамью, нарушила его личное пространство и…

И да, у него встал.

Все время, что Элиза оказывала пресловутую первую помощь, он надеялся, даже молился, чтобы член снова обмяк. Непруха. Он словно кричал на свинью – сам выглядел как идиот, и свинья нисколько не впечатлилась.

И вот они, стоят в ванной, которой самое место в фильме «Дьявол носит Прада»… будь у Миранды Пристли сцена в джакузи… он с издевательским стояком, и Элиза – перед ним и будто не знает, закрыть ли глаза или…

Или выяснить, каков он на ощупь.

– Это – плохая мысль, – пробормотал он, отворачиваясь, поправил причиндалы и вышел в спальню.

Черт, он не мог отвести глаз от ее кровати… представлял ее обнаженную на простынях.

– Подожди, – позвала Элиза. – Не уходи.

Он резко развернулся на ее дорогом ковре.

– Тебе нужен кто-то другой.

Она вскинула подбородок.

– Я не хочу другого. Я хочу тебя.

Акс закрыл глаза, пытаясь выбросить из головы сексуальную подоплеку ее слов.

– Ты потерял свою супругу? – спросила она.

– Что? – Акс покачал головой, пытаясь прояснить мысли.

– Свою пару. Ты давно… ни с кем не был? Или в другом дело? И да, я знаю, что это личный вопрос, но брось, мы уже достаточно сблизились, – прошептала она сухо.

На мгновение Акс подумал, что Элиза напрашивается на комплименты… но ее открытое лицо, бесхитростные глаза и поведение были невероятно честны.

Она искренне не понимала, почему оказывает на него такое влияние.

Не думая, Акс перевел взгляд на ее губы… именно они стали проблемой в самом начале: пока Элиза ухаживала за ним, умело управляясь с очисткой раны и пластырем, он посмотрел на ее губы и мгновенно потерялся в догадках – какой она будет на вкус, по ощущениям, в реальности. И речь не только о поцелуях… обо всем.

Представлял их голые тела и жадный, отчаянный секс до потери пульса.

– Набеги унесли много дорогих нам людей, – прошептала она. – Всем было тяжело.

– Без тебя знаю.

Элиза замолкла, ожидая, что он продолжит. Ничего не добившись, она покачала головой:

– Соболезную твоим потерям. Я знаю… каково это.

– Да?

– Моя двоюродная сестра умерла в прошлом месяце. Это было… ужасно. Особенно потому, что ее брат погиб ранее, во время набегов.

Непонятно откуда грудь кольнул укол боли.

– Смерть всегда ужасна. Если, конечно, ты не воюешь с ней.

– Я мало что знаю… о войне.

– Мне пора.

В конце концов, в голове царил срач, кровавый спор между рациональной стороной, которая уверенно заявляла, что будет абсолютно нечестно заниматься с Элизой сексом в рабочее время, приписывая ей при этом качества тех малодушных аристократов, убивших его отца… и повёрнутой половиной его мозга, которая утверждала, что спать с ней, пока ему платят за ее безопасность, и ставить ее в один ряд с теми ублюдками из Глимеры – вполне логичное дело.

– Чего именно ты боишься? – прошептала она. – Я задаю этот вопрос себе не в первый раз.

Акс посмотрел на нее.

– Что?

– Ну, я просто не могу понять. Ты же ничего не теряешь, если поделишься информацией, своим мнением и переживаниями во благо общего дела… чтобы приложить все усилия, чтобы я смогла посещать университет. Ты можешь спросить у меня что угодно, и я отвечу. Я не боюсь… и, наверное, пытаюсь сопоставить внешнюю оболочку жесткого парня-защитника с невероятно трусливым нежеланием открыться другому.

Акс тупо моргнул.

Издеваетесь? – подумал он. Второй раз за ночь?

– Позволь поинтересоваться… – начал он.

Элиза широко раскинула руки.

– О чем угодно. Я как открытая книга.

– Почему вы, богатенькие, считаете, что вправе делать все, что душе угодно? И речь не только о материальном дерьме, но и человеческих жизнях, чувствах и мыслях? Говоришь, что нет ничего страшного в том, чтобы просто поговорить? Что я гребаный трус, раз не выкладываю свои внутренности по первому требованию? – Он пожал плечами. – Ты понятия не имеешь, как я жил и через что прошел, но если я отказываюсь исповедоваться перед тобой, на твоих условиях и по твоему запросу, то сразу становлюсь каким-то «ненормальным»? Ты для меня чужой человек. Я тебя не знаю. И я не должен тебя узнавать. Я не обязан тебе ничего рассказывать.