– Зовите меня просто: "товарищ полковник" - сказал он собравшимся, а затем продолжил:

– Так вот, ребята! Я, конечно, понимаю, что комиссара "Святой Руси" вы вводить в состояние клинической смерти и в кому, а также убивать не собирались. То есть, даже если бы этот человек не было этим самым комиссаром, то вы все равно не хотели бы делать все это. Вы хотели только лишь оглушить его ударом и ограбить - забрать деньги, всякие гаджеты и, может быть, модную одежонку. А если бы наверняка знали, что перед вами - комиссар, то вы вообще бы не посмели его тронуть. Но вы все-таки его почти что убили. А затем, напомню, ограбили. И теперь вам светит тюрьма. А что вам там делать - вам, таким молодым и полным сил? Что вам там делать только из-за того, что вы совершили какую-то мальчишескую... ну не мальчишескую, юношескую глупость? Разве это справедливо? Несправедливо. И я, ребята, все это отлично понимаю. И поэтому я вас спешу обрадовать: Родина дает вам шанс искупить вашу вину. Это дело, если вы согласитесь на мое предложение, замнут и забудут. Но предупреждаю: искупать вину перед Родиной, возможно, придется кровью... Как в годы Великой Отечестве6нной Войны. Понятно?

– Понятно, товарищ полковник. И в чем заключается это предложение?
– спросил парень полууголовного вида, который, правда, в тюрьме еще не сидел - да и то потому, что он и его родители несколько раз откупались взятками следователям и даже прокурору.

– А дело вот в чем. Есть места где наши, русские, притесняются. И им надо помочь. Ведь русские своих не бросают - так? А официально мы им помочь не можем. Почему? Ну а как вы представляете себе введение российских войск в государство-член НАТО и Евросоюза? И последующую аннексию части территории этого государства? Во-первых, как НАТО на это отреагирует? Ведь это же будет еще одна Отечественная Война, если не Мировая! И, во-вторых, как страна переживет блокаду? И кто признает эту аннексию?

– Так что же - бросить своих придется, товарищ полковник?
– спросил другой парень, тоже полууголовного вида.

– А вот и нет! На ваш страх и риск, после соответствующего обучения в лагерях спецподготовки, вы будете заброшены в тыл врага, чтобы поднимать там русское и славянское население на восстание и подбивать его к отделению и последующему присоединению к России.

– Ты не томи, товарищ полковник, - сразу скажи: куда нас пошлют?
– спросил третий молодой человек, уголовник, уже несколько лет отсидевший в тюрьме.

– Еще не догадались? В Эстонию, Латвию и Литву!

– И что же? Чем же мы будем там заниматься? Агитацией и пропагандой?
– робко спросил Иван Тушенов.

Полковник усмехнулся и ответил:

– Не только, Иван, не только. Прежде всего надо будет посеять рознь между всякими чухонцами и славянами. Ее, конечно, и сейчас нагнетают сами власти Эстонии-Латвии-Литвы. Но чтобы русские и славяне восстали, эту рознь надо усилить во стократ. И поэтому...
– тут товарищ полковник усмехнулся еще раз, - и поэтому прибегнуть придется к мерам самым крайним. Возможно, вам придется, переодевшись полицейскими или военными враждебного нам НАТОвского государства, устроить резню среди русских. Например, найти русскую деревню или хутор, и половину людей в них вырезать, а вторую половину - оставить в живых, чтобы они обо всем рассказали другим русским. Дело грязное - но такова жизнь.

– Послушайте, - сказал Иван Тушенов, - но почему нам придется вырезать именно русский хутор или деревню, а не эстонскую или литовскую или латвийскую?

– Если центр прикажет, то придется пойти и на это!
– резко ответил полковник, - Ничего исключать нельзя и я ничего не исключаю. Но сам подумай, Иван: какой шум поднимется в НАТО и в ЕС, если "русские бандиты и террористы" вырежут, скажем, эстонскую или латвийскую деревню наполовину?! Что будет? И как после этого будут смотреть на русских и на Россию?!

– Очень жестокие и даже подлые меры...
– пробормотал Иван Тушенов.

– Да, очень жестокие и очень подлые!
– подтвердил товарищ полковник, - И мы идем на них потому, что они очень эффективны. А, как говорится, "в политике морали нет". Да, некоторым придется пострадать. Но зато это спасет многих и поэтому даст большой положительный эффект. А еще, помимо того, что эти меры очень эффективны, мы идем на них еще и вот почему: как известно информационную войну с Западом нам не выиграть и поэтому нас все равно небезуспешно удастся очернить и обвинить во всех возможных грехах. А раз это будет все равно так - то почему, спрашивается, мы должны стесняться все эти грехи совершить? Почему - если нас все равно в них обвинят и наша виновность в них будет доказана, если даже мы вообще бы их не совершали?

Иван Тушенов задумался на мгновенье и спросил:

– Но если это так, то спрашивается: почему в этом случае мы будем вырезать славянские деревни и хутора, а не их?! Если нас все равно обвинят во всех возможных грехах - то пусть уж пострадают их люди, а не наши!

Полковник засмеялся и молвил:

– Та-а-ак... Та-ак, Иван! Как я вижу, вопрос о том, что ты поедешь вырезать сельских жителей в государство НАТО в принципе решен. Дело лишь в частностях: кого именно там придется вырезать? И если надо будет вырезать, скажем, эстонцев - то ты согласен? Ну, а взрывать мосты, железные дороги и составы, сбивать самолеты, устраивать всякие саботажи и диверсии, грабить банки для добычи средств партизанскому движению - это вообще для тебя раз плюнуть?! Ну а почему вырезать, скорее всего, придется русских, а не чухонцев, то ты сам подумай... Тут все просто: если все рано поднимется вой о наших зверствах, - поднимется только потому, что мы проиграем информационную войну, - то вообрази себе: какой силы будет этот вой, если злодейства России будут не мнимыми и поддельными, а самыми что ни на есть настоящими?! В смысле: зверствами по отношению к гражданам стран НАТО и ЕС?

Иван смутился и, не скрывая нервного возбуждения, смело сказал:

– Товарищ полковник! Вы же знаете - я не принимал никакого участия в нападении на комиссара "Святой Руси"! Я в это время вообще отходил от всех собравшихся! И поэтому я не пойду ни в какой диверсионный или партизанский отряд! Я отказываюсь! Это несправедливо! Я не даже не дотрагивался до него и не разговаривал с ним! И все это знают!

Полковник снова усмехнулся и сказал:

– Иван! Может быть, ты и не наносил ему телесных повреждений в ходе разбойного нападения и вообще в этом нападении не участвовал. Может быть. Но у нас план по отправке добровольцев в Прибалтику. И если ты откажешься туда ехать, то я приложу все усилия, чтобы ты оказался единственным участником разбойного нападения на этого чертова комиссара, будь он неладен! И чтобы ты загремел в тюрьму не меньше, чем на пять лет! Или вообще получил по полной! Понял?! А все эти молодые люди, которые здесь сейчас находятся - все они дадут против тебя показания, что лично видели, как ты наносил телесные повреждения этому самому комиссару - причем с особой жестокостью.