Прошло несколько десятилетий, и мысли ученых, исследовавших Стоунхендж, вознеслись из глубин мировых вод в эфирную высь.

В начале XX века астроном Джозеф Норман Локьер (1836-1920), редактор журнала Nature, автор книг «Рассвет астрономии» (1894) и «Стоунхендж и другие британские каменные монументы» (1906), первым уверенно заговорил о том, что Стоунхендж использовался для наблюдений за звездным небом.

Джозеф Норман Локьер

Он так объяснял, как зародилась эта странная гипотеза о связи древней архитектуры и астрономии: «Так случилось, что в марте 1890 года во время краткого отпуска я отправился в Левант. Я поехал туда со своим хорошим другом, который однажды, когда мы посещали руины Парфенона, и снова, когда мы оказались в храме Элевсина, одолжил мне свой карманный компас. Любопытная ориентация фундамента Элевсина, открытого во время французских раскопок, была настолько поразительной и наводящей на размышления, что я посчитал разумным установить его координаты, чтобы определить, присутствует ли здесь возможное астрономическое происхождение направления, о котором я рассказал».

Вслед за Стьюкли и он задумался о том, почему руины Стоунхенджа были ориентированы на точку восхода Солнца в день летнего солнцестояния. Его ответ таков: каменное кольцо древнего храма было громадным астрономическим календарем, с помощью которого определялись сроки проведения… важнейших кельтских праздников.

В своей книге «Рассвет астрономии» Локьер отмечал: «Храм Стоунхенджа указывал почти на восход Солнца во время летнего солнцестояния… Наблюдения подсказывали жрецам, что новый год начался, и тогда, вероятно, разжигались костры, чтобы разнести эту весть по всей стране. Таким образом, у нас есть наконец возможность проследить происхождение костров середины лета».

Стоит заметить, что с незапамятных времен разные народы, приверженцы различных религий считали день летнего солнцестояния очень важным событием. В этот день, самый долгий день в году, проводились особые ритуалы, устраивались празднества. Отголосок этих верований сохранился даже в христианстве. Так, у католиков день Иоанна Крестителя приходится почти точно на этот день – на 24 июня (Иванов день).

Но вернемся от праздника к будням. Повседневную жизнь жрецов Стоунхенджа Локьер описывал в таких словах: «За звездами вдалеке от солнечной орбиты следили на рассвете… как за предвестниками восхода Солнца – “предвещающими звездами”, – чтобы у жрецов было время подготовиться к жертвоприношению Солнцу. Чтобы сделать все надлежащим образом, такая звезда должна была взойти в тот момент, когда Солнце все еще находилось примерно на 10° ниже горизонта. Есть также основания считать, что звезды, поднимающиеся недалеко от точки севера, служили также звездными часами и позволяли определять время ночью так же, как днем его можно определить по положению Солнца».

По мнению Локьера, самый простой способ для жреца-астронома провести наблюдение за звездами из каменного круга был следующим: надлежало воздвигнуть камень или курган, который указывал направление к тому месту на горизонте, где звезда будет подниматься и ее будет видно из центра круга. Впоследствии в темное время суток такие камни и курганы освещались огнями, которые разводили близ них.

Чтобы собрать доказательства своей гипотезы, Локьер посетил многие мегалиты, разбросанные по всей Британии. Эту работу продолжили его последователи – приверженцы особой научной дисциплины, археоастрономии, которая зародилась благодаря таким ученым и энтузиастам, как Локьер, и особенно бурно развивалась во второй половине XX века. На протяжении десятилетий эти люди тщательно и самозабвенно изучали мегалиты. Во многом благодаря им древние памятники были спасены от уничтожения. Ведь в ту пору, когда с ними знакомился Локьер, их состояние было плачевным. Сам он писал о них так: «Мы не должны считать, что эти ряды камней имеют сейчас такой же вид, в каком их оставили их создатели. Ужасающее пренебрежение правительства к нашим национальным древностям, как я убедился на месте, ярко продемонстрировали как власти графства Девоншир, так и другие, менее важные органы управления, и фактически все, кому нужно проложить дорогу или построить стену. Из этого можно сделать вывод, что любой из этих рядов камней мог когда-то быть гораздо длиннее и иметь явное практическое назначение, а те камни, которые сейчас отсутствуют в этих кругах, могли когда-то использоваться для церемониальных процессий у храмов, исчезнувших к настоящему времени».

Работа Локьера была обращена к будущему. Археологи же, его современники, насмешливо отнеслись ко всем этим неожиданным заявлениям – тем более, что в своих расчетах Локьер допускал и ошибки, и подтасовки. Поэтому вплоть до середины XX века считалось, что Стоунхендж был построен только для проведения религиозных празднеств и церемоний.

Вот уже несколько столетий Стоунхендж интересует не только ученых, но и писателей и художников. Он появляется на страницах литературных произведений в конце XVI – начале XVII веков. Поэт Эдмунд Спенсер описывает его в своей аллегорической поэме The Faerie Queene («Королева фей»), а драматург Томас Роули – в драме The Birth of Merlin («Рождение Мерлина»). В обоих случаях рассказывается о том, как Стоунхендж был сотворен волшебником Мерлином. И Роули, и Спенсер, несомненно, были усердными читателями «Истории бриттов» Гальфрида Монмутского.

В частности, в «Королеве фей», в этой хронике британских монархов, повествуется о том, как Хенгист коварно убил триста лордов британской крови, пировавших за его столом. «И скорбный памятник, там возведенный им, измены вечный знак в Стонхенге мы узрим».

Во второй половине XVII века поэт-классицист Джон Драйден в одном из стихотворений мимоходом говорит про то, как в Стоунхендже в стародавние времена короновали датских королей.

Впоследствии, на протяжении двух столетий, Стоунхендж почти не упоминается в художественной литературе. Байроновский Чайльд-Гарольд спешит объехать полсвета, чтобы полюбоваться древними руинами, но, вероятно, грубые камни Стоунхенджа претят его художественной натуре, и он так и не приезжает к ним. Даже авторам готических романов оказались не интересны загадочные камни, оставленные седой стариной. Вот и Вальтер Скотт нигде не воспел героев, сражавшихся близ реки Эйвон, у стен Стоунхенджа.

Зато во второй половине XIX века в знаменитом романе Томаса Харди (1840-1928) «Тэсс из рода д’Эрбервиллей» (1891) Стоунхендж становится одним из главных символом, возникающих на страницах этой книги, этой трагической любовной истории.

Ее герои перед тем, как «правосудие» свершится и «глава бессмертных» (по выражению Эсхила) закончит свою игру с Тэсс, оказываются у стен Стоунхенджа – храма, где, мнится им, с незапамятных времен людей приносили в жертву богам. Скоро «богу законности» будет выдана и бедная Тэсс. А сейчас ее спутник, Клэр, надеясь спасти подругу, шагнет вперед…