Шрифт:
И вот наконец наступает время суда, который Сократ назовет неправедным.
«Клянусь Зевсом, — провозглашает обвинитель, — он учил своих собеседников презирать установленные законы. Он виновен в том, что не признает богов, признаваемых государством… Он развращает молодежь…»
От него требуют, чтобы он отказался от своих убеждений, иначе его ожидает смертная казнь. Но мудрый старец заявляет в зале суда: «Поступать иначе, чем я поступаю, я не буду, даже если бы мне предстояло умереть десять раз».
Он остался спокоен даже тогда, когда ему был вынесен смертный приговор. На слова жены: «Ты умираешь безвинно» — он с иронией философа заметил: «А ты бы хотела, чтобы заслуженно?»
Сократ верил в свою правоту. Он верил в силу человеческого разума, в силу познания. И был непреклонен в своих убеждениях. «Поистине, легче говорить, как Аристотель, и жить, как Цезарь, чем говорить и жить, как Сократ», — справедливо писал много лет спустя французский философ Мишель Монтень.
Когда друзья и ученики Сократа подготовили ему побег из тюрьмы, он отказался бежать. Он хотел доказать свое превосходство перед теми, кто осудил его. Он спокойно выпил бокал с ядом — настоем цикуты и ушел из жизни, не склонив головы.
Афинянам не понадобились столетия, чтобы признать Сократа невиновным. Через несколько лет они воздвигли бронзовую статую мудреца, изгнали из города тех, кто затеял позорное судилище…
В истории древнего мира были и другие мыслители, которые не желали принимать на веру существовавшие представления о мироздании, стремились к познанию природы. Они подвергались преследованиям, гонениям, их обвиняли в безбожии, в вольнодумстве.
Одной из жертв стал знаменитый философ Анаксагор. Вопреки утверждениям жрецов о том, что Солнце — это бог Гелиос, ежедневно пересекающий небосвод на золотой колеснице, он заявлял, что не верит подобным выдумкам. Солнце — не что иное, как сгусток огня, оторвавшегося от Земли силой вращения.
Анаксагор нарушил принятое в Афинах постановление, которое требовало привлекать к суду людей, «неверующих в богов и распространяющих учения о небесных явлениях». Его не предали суду. Его, старого и больного, просто изгнали из города. Но прошло время, и на его могиле высекли надпись:
Тот, кто здесь погребен, перешел пределы познанья — Истину строя небес ведавший Анаксагор.Подобно Анаксагору был изгнан из родного города и долгие годы скитался на земле Эллады философ и поэт Ксенофан. Перебирая струны кифары, он пел о том мире, каким представлял его сам, а не каким заставляли его видеть жрецы. Он осмеливался говорить о том, что не боги создали людей по своему подобию, а люди создали богов по образу своему. Ниспровергатель богов, он слагал язвительные строки:
Если бы руки имели быки, и львы, и коровы И могли бы руками писать и дела ими делать — Лошадь создала б подобное ей, а корова — корове; Бога идею они б описали и форму слепили Ровно такую, какую собой они сами являют…Жрецы не могли простить ему богохульства. Он был их злейшим врагом и всю жизнь должен был спасаться от их преследований.
Трудная судьба выпала на долю Протагора, которого современники называли «мудростью». Он написал сочинение «О богах», начинавшееся следующими словами: «О богах я не могу знать, есть ли они, нет ли их, потому что слишком многое препятствует такому знанию — и вопрос темен, и людская жизнь коротка».
Ему тоже пришлось спасать жизнь, тайком покинув Афины. А его сочинения были приговорены к сожжению.
Их было много — философов, естествоиспытателей, неутомимых искателей, пытавшихся найти ответы на вопросы, которые стояли перед человечеством. Конечно, проще всего объяснить мир, лежащий вокруг нас, ссылаясь на неисповедимые пути богов, сотворивших его и управляющих им. Но тогда так и остались бы неведомы людям законы развития природы и общества. Так и остался бы человек навсегда рабом стихийных сил чуждого ему и загадочного мира. И в том, что человечество смогло обрести великую мощь, проникнуть в самые глубокие тайники мироздания, оно должно быть бесконечно благодарно тем, кто жертвовал своим благополучием и счастьем во имя великой цели — познания Вселенной.
Каждое поколение рождало своих героев науки, одержимых жаждой познания. Каждое поколение рождало мучеников науки. Обвиненный в безбожии величайший философ древности Аристотель и проведший долгие годы в заключении выдающийся мыслитель Востока Ибн Сина, брошенный в темницу английский ученый Роджер Бэкон и окончивший жизнь от руки убийц узбекский астроном Улугбек, сожженный на костре пылкий испанец Мигель Сервет и убитый в Варфоломеевскую ночь француз Рамус, великий борец за истину Джордано Бруно и представший перед судом инквизиции Галилео Галилей. Этот трагический список — красноречивое свидетельство векового конфликта между наукой и религией.
На мраморном памятнике, установленном в Риме на площади Цветов, где почти четыре столетия назад был сожжен на костре Джордано Бруно, выбиты слова: «Джордано Бруно — от века, который он предвидел». Эти слова с полным правом можно было бы поставить на памятниках другим мыслителям, которые смотрели в будущее, проявляя мужество и стойкость, смелость и решительность в борьбе с мракобесием…
Виновен ли Галилей? Этот вопрос, с легкой руки папы Иоанна Павла II, стал в конце 70-х годов предметом страстной полемики католических богословов. Они пытались любой ценой снять с церкви вину за осуждение мыслителя. Но еще сравнительно недавно, всего лишь пять десятилетий назад, Ватикан Отделался молчанием, не дав ответа на письмо советских ученых, к тогдашнему папе Пию XI. Видные астрономы В. Г. Фесенков, А. А. Михайлов, П. П. Паренаго и другие писали: