Отец Анатолий свернул на свою улицу и наткнулся на дико заросшего бездомного. В нос ударил запах грязи. Батюшка хотел обойти его, но бездомный, чистым и сильным для бомжа голосом обратился к нему.

– Не покормишь юродивого, батюшка? Недели маковой росинки во рту не было.

Именно голос остановил отца Анатолия. Чистый, певучий. Если бы этот грязный бездомный прохрипел свою просьбу, то он не сбавил бы и шага, пройдя мимо него, как мимо докучливой мухи. Батюшка присмотрелся к человеку. Пристальный взгляд чистых глаз загипнотизировал его.

– Отчего же не помочь? Идем со мной, накормлю, чем бог послал и баньку для тебя растоплю.

Бомж, бесшумной походкой, пошел следом за отцом Анатолием. Они подошли к отъезжающим в сторону кованым воротам. Дом отца Анатолия, построенный на милосердные пожертвования, своей монументальностью не уступал церкви, и даже превосходил ее в количестве архитектурных нюансов.

– Я не пойду внутрь, батюшка. Боюсь оскорбить своим видом твои хоромы. Будь милостив, вынеси сюда.
– Попросил бомж.

– Да тут только собаки мои едят. Проходи, не стесняйся.
– Пригласил в дом бомжа отец Анатолий.

Ему на ум не приходило, по какой-такой причине он ведет это грязное существо в свои стерильные опочивальни. Отец Анатолий усадил за стол гостя.

– Как зовут тебя, человек?
– Спросил он.

– Нет у меня имени, как хочешь, так и зови.

– Да как это так. Ведь звали же как-то тебя, до того, как...
– Батюшка осекся.

– Я всегда такой был.
– Признался бомж.

Отец Анатолий посчитал, что человек не хочет бередить жизнь, в которой были причины стать бродячим человеком. Он открыл холодильник и стал выставлять еду на стол. Добрался он и до бутылки коньяка. Сейчас ему нужно было выбить клин тем же клином. Посмотрел на бродягу и достал из холодильника еще и бутылку дешевой водки. Разложил на стол еду, налил себе в бокал коньяка, а гостю водки в стакан, решив про себя, что и такой подарок для бродяги чересчур.

– Угощайся, чем бог послал.
– Отец Анатолий придвинул к нищему тарелку с давнишними пельменями.

– Спасибо вам, но я не пью.

– Так вот почему у тебя такой чистый голос?
– Про себя подумал батюшка.

В голову ему пришла одна интересная мысль. Он уже давно присматривался к прихожанам, подумывая создать церковный хор.

– Поешь?
– С надеждой спросил священник.

– Если вы о профессиональном пении, то нет. А так, петь люблю.

Отец Анатолий в два больших глотка выпил бокал коньяка, приложился носом к соленому огурцу и довольно крякнул. Огурец провалился в бороду и захрустел на мощных челюстях священника.

– Хор хочу сделать, чтоб гремел на всю округу!
– Батюшка замахнулся одной рукой, а второй снова налил коньяка.
– Чтоб в нашу церковь все ездили. Чтоб..., чтоб..., понимаешь, проходимость какая будет? Это бог тебя послал ко мне, точно говорю. Ты у меня звездой станешь. Мы такие псалмы петь будем, заслушаешься.

Батюшка раскраснелся. Глаза его засверкали торжеством. Мысль с хором показалась ему настолько удачной, особенно в плане увеличивающихся доходов, что невольно побежала еще дальше. Отец Анатолий представил, что откроет сиротский приют и добьется помощи на его содержание не только от государства, но и от епархии. Чертовщина, мучавшая его в последнее время, забылась, не в последнюю очередь благодаря подействовавшему коньяку. Батюшка снова поднес бокал с коньяком к бороде.

– Ну, чтоб все получилось!
– Пожелал он и махнул бокал в открывшееся в бороде отверстие.

Священник поставил бокал и потянулся за огурцом, да так и замер. Вместо бродяги сидел другой человек в странном одеянии. Оно струилось светом и как будто не отражало его, а излучало самостоятельно. От прежнего бродяги у человека остались только глаза. Они смотрели с любовью и состраданием. Отец Анатолий все же схватил огурец и принялся креститься им.

– Что я сделал не так?
– Коньяк быстро терял свои свойства в испуганном организме.

– Не что сделал, а что предстоит сделать.
– Бродяга, или кто он там был на самом деле, блаженно улыбнулся.

Отец Анатолий почувствовал, как обстановка его кухни зашевелилась и поплыла, как воск на церковной свече. Тьма накатывала со всех сторон и только глаза бродяги светились, как два синих уголька. «Помираю» - Решил батюшка.
– «Это ангел пришел за мной, проводить в царствие небесное». Тьма закрыла всё, и свет и звуки и даже тепло, погрузив в ледяное ничто.

Отец Анатолий лежал на полу кухни. Теряя, по неведомой причине сознание, во время падения, он ухватился за скатерть и все, что стояло на столе упало на него. Священник лежал неподвижно и едва сопел. Капустный лист из перевернувшегося на лицо салата то закрывал одну ноздрю, то распрямлялся под мощным выдохом. Короткий проблеск сознания заставил отца Анатолия дернуть ногой и глубоко вздохнуть. Проблеск нес в себе неприятное воспоминание пережитого страха. Он неясно тревожил, но его еще было недостаточно для полного восстановления сознания.