Например, сию минуту рассматривается вопрос относительно перемола зерна для всей русской армии, потому что при покупке муки часто попадалась хлебная спорынья, и теперь приходится собирать, можно сказать, всех членов ведомств для обсуждения вопроса чрезвычайной важности. Без особых слов можно сказать – чрезвычайные лица должны решать вопросы громадной экономической и гигиенической важности. Это дело, очевидно, должно принадлежать Академии как центральному учреждению. Она должна иметь средства для того, чтобы подобного рода вопросы решать с положительностью.

Мне кажется даже, хотя я и не желал бы входить в эту сторону предмета, что многие ученые комитеты, почти при всех министерствах находящиеся, могли бы быть закрыты или заменены особого рода отделениями, гораздо более дешевыми, чем ученые комитеты, если бы существенные научные вопросы этих ученых комитетов отдавались на рассмотрение Академии наук. Через такое закрытие ученых комитетов, во-первых, уничтожится множество, несомненно, существующих при этих комитетах настоящих синекур и освободятся средства для содержания Академии, так что в целом получится большая экономия и лучшее выполнение цели.

При этом я считаю необходимым оговорить следующее обстоятельство.

По моей мысли, академики жалованье не получают, участвуют все одинаково в решении по делам, касающимся научных интересов. Но когда на данного академика Академия наук возложит известного рода обязанность, которая непременно должна быть этим академиком исполнена, и если эта обязанность будет в интересах или чисто государственных, например специальные государственные потребности, или в чисто научных потребностях, но таких, которые Академия будет считать необходимыми к выполнению, тогда этот академик и лица, около него находящиеся для исследований, могут получить, и получают, вознаграждение по мере тех средств, которые будут иметься в распоряжении Академии. Тогда придется так, что за работу будет уплачено, как это делается в жизни, и что должно считать правильным. Академия не будет своего рода синекурой и пенсией за службу науке, она будет центральным ученым учреждением.

Для того чтобы выполнять с успехом такой разнообразный и многочисленный род занятий, Академия должна, очевидно, подразделяться по специальностям, конечно, не на отделы большой мелкости, на крупные единицы, подобные тем отделениям, которые ныне имеются в Академии. Но в современной Академии опущены все практические или прикладные отделы знаний, хотя есть технологи, так сказать, номинально только, место технолога занимали Якоби и Зинин, можно сказать, технологией тогда не занимавшиеся. В желаемой же русской Академии эти практические отделы должны занять соответствующее место между другими отделами науки. О необходимости развития их можно судить уже по тому, что одних медицинских ученых обществ наибольшее количество в России против всех других обществ. Сельскохозяйственные и технические общества затем занимают крупное место в ряду других, где наука спрашивается и предлагается. Медицина, технология, сельское хозяйство, составляя прикладные отделы знания, однако, не должны быть оторваны от класса физико-математических наук, как они и не отрываются от него всюду.

Этот класс знаний занимает ныне, так сказать, первенствующее место в Академии. Конечно, все тем же положение остается и в будущей Академии не по какой-либо чрезвычайной причине, а просто потому, что предметы этого рода наиболее охотно изучаются в России, представителей этого рода наук наиболее в России, методы науки наиболее современны, в них, так сказать, современные интересы сосредоточиваются; притом они ближе всего к реальности, ближе всего могут помочь в том положении, в котором иногда является такая страна, как Россия.

Физико-математическое отделение для своих постоянных, можно сказать, текущих занятий, конечно, должно бы иметь большое число заседаний, и так как многие вопросы, очевидно, окажутся весьма сложными, придется часто возвращаться к их разбору, то, вероятно, придется это отделение подразделить. Но мне кажется, что это дело частное, дальнейших подробностей, не может совсем входить в предмет такой общей статьи, какую мне бы хотелось здесь привести.

Второе отделение Академии, может быть посвящено исключительно языку и словесности России, а также и общеславянским филологическим предметам, равно как и истории, словом, будет отвечать историко-филологическому факультету университетов. На этом отделении и должны сосредоточиться те лексикологические исследования, в которых так нуждается до сих пор еще русский язык и которые выполнить нельзя никому иному, как Академии наук.

Науки исторические, в общем их составе, равно как и филология общая, войдут, конечно, в это же отделение, никакого нет ни повода, ни основания отделять для этих последних наук особый отдел Академии.

Третье крупное отделение Академии могут составить науки политические, юридические, экономические, и в этом отделении государственные учреждения часто будут искать, вероятно, разрешения некоторых вопросов экономического свойства государственного значения, как, например, по отношению к статистике, финансам, пошлинам и так далее.

Работа Академии будет состоять, считая высказываемое выше, из деятельности специально научной, так сказать, в интересе личных мыслей исследователя, и работы этого рода, конечно, составят главное основание того значения, которое Академия получит как внутри страны, так и во всемирном интересе науки.

Дело это во всяком случае будет индивидуальное. Но и здесь роль Академии может выступить в том отношении, что некоторым занятиям академиков по специальным вопросам Академия будет придавать большее значение, например, доставляя средства для проведения опытов или исследований, позволяя употреблять помощников, институции, при Академии находящиеся, и так далее, словом, над теми исследованиями, которые Академия будет считать наиболее важными, она будет покровительствовать в размерах своих средств.