— Люси, — позвал я, когда она ушла и исчезла из поля зрения. — Прошу, прости меня! Люси! — Сердце стучит так громко, что заглушает даже звуки шагов. — Люси, я не хотел вмешиваться, правда, послушай… Люси!

Тревога внезапно сковала сердце, когда я почувствовал посторонних. Вот только очень и очень поздно… Может быть, мы слишком устали, взяв довольно шустрый темп, а, может быть, события последних дней были весьма впечатляющими, но вторжение в наш лагерь я не различил. За несколько часов до этого только была у меня мысль, что за нами следят, но отвлекшись на скриммена, а теперь вот еще и на глупую ссору, я не дал этому предчувствию хода.

Когда за моей спиной произошло движение, последней моей мыслью было: то, что я никого не слышал, может означать только одно — это охота безупречных. Обычно я очень внимателен, и не подпускаю к себе недругов. Более того, людей из своего клана я тоже могу распознать сильно заранее, если они не настроены враждебно и не ставили специальную защиту. Холодная тряпка упала на лицо, и я почти сразу же почувствовал дурноту от резкого химического запаха, который уносит сознание глубоко в пучину.

Люси

Когда я выплыла из небытия, то здорово струхнула, обнаружив себя висящей вниз головой: тело прошибло испариной, будто холодной водой из ведра окатили, сердце заколотилось об ребра, отдаваясь звоном в ушах. Душно почему-то, дышать нечем! Снова симуляция, где я задыхаюсь? И темно… а потом меня слегка подкинули, устраивая поудобнее, и я, наконец, поняла, что вишу бессознательным кулем на чьем-то плече, с мешком на голове. Вдыхай медленно, размеренно, воздуха полно!

Уняв перепуганные легкие и с трудом погасив в себе желание заорать, вовремя сообразила — лучше притвориться, что все еще нахожусь в отключке. Не дергаться, расслабиться, молчать, попробовать тихонечко оценить обстановку. Если не убили сразу, значит, я нужна живой. Попробовала пошевелить руками — запястья стянуты грубой веревкой так, что онемели. Ну ох*еть можно… Вроде я цела… Голова сразу же разболелась, биение пульса глухими ударами запульсировало в затылке и замутило. Черт, меня так вывернет наизнанку. А еще я не слышу чужих мыслей!

Совладав с приступом паники, я судорожно попыталась вспомнить, как вообще оказалась в таком положении. Последнее, что запечатлелось в моей памяти, неприятный разговор с Ризом… его рассерженное лицо, играющее мимикой: нахмуренные брови, которые от растерянности и обиды постоянно то сдвигаются вместе, образуя складочку, то поднимаются вверх в удивленном жесте… Глаза становятся зеленоватыми, как у кошки, когда он злиться и пухлые губы кривит в презрительной ухмылке. Господи, такой еще мальчишка, искренний, ранимый и чувственный… Не понимает, что мне так сложно все ему объяснить, как невыносимо быть к нему слишком близко и еще невыносимее от одной только мысли, что нужно держаться на расстоянии, иначе все может плохо закончиться… Глупая ссора, просто детская какая-то!

Потом я пошла вперед, чтобы успокоиться и взять себя в руки, отошла за деревья, а потом услышала шорох… чужие руки сжимают меня и к лицу прислоняется что-то мокрое, пахнущее резко и тошнотворно. Потом… Что потом? Почему я их не услышала заранее? Так сильно отвлеклась на собственные переживания, что не заметила слежки стервятников? И Риз не заметил… Риз! Что с ним? Где он? Они его поймали? И почему я их так и не слышу, как бы ни настраивалась? Значит, они могут ставить блоки.

Риз говорил, что так умеют только безупречные, это что ж, выходит, и среди стервятников смог такой затесаться? Как мне теперь узнать, что они задумали? Пакость какую-нибудь, не иначе! Стиснула зубы, чтобы не застонать от очередного прилива дурноты, но, делать нечего, продолжаю изображать из себя кисейную барышню, в душе жалея, что не могу передавить этих скотин прямо сейчас, голыми руками. Жизнь меня, конечно, поимеет. Вот только позу я выберу сама. Нужно понять, как обойти этот блок. Что-то же можно сделать, надо только найти лазейку. Парень… он мне помог вспомнить.

От ощущения опасности, как мне казалось идущей от огромного зверя, сперва заложило уши, кровь прихлынула к лицу, а ладони, наоборот, стали ледяными. Мир понесся хороводом вокруг, зашатался. В висках грохотало, грохотало, грохотало… И только потом, я с удивлением почувствовала под своей ладонью, потерявшейся в мужской и горячей, теплую мягкую шкуру скриммена. А внутри разрасталось огненным шаром, распускалось, словно цветком… Сердце сжалось в груди, а потом болезненно сорвалось, будто бы упало в живот, и перед глазами стало проясняться так ярко, словно плотную повязку с лица сорвали, обнажая ту пустоту, которая пряталась за ней. Холодный камень с души исчез. Воспоминания полились, потекли ручьем в рассудок, наполняя его до краев. И сразу всплыло всё в памяти.

Дробный топот детских ножек по лестнице, а потом по коридору, ведущему к пропасти, развеял грохот подземной реки, бьющей об острые камни. Бежать! Скорее, нужно спрятаться. Я давно приглядела одно место, куда любит прятаться от всех Алекс, где Ричи и Трой ни за что не догадаются меня искать, а будут весь вечер бегать по Яме в отчаянной надежде. Конечно, там опасно и очень скользко! Но ведь если осторожно, то ничего не случится и никто не узнает. Бегом к скрытой тропинке, осторожно оглядевшись по сторонам — нет ли взрослых рядом? А вдруг там уже кто-то есть? Не под маты же тогда лезть! Фуу, они пыльные. А братья найдут даже там… Ой, уже бегут следом!

Суматошно метаясь по железному мосту, от перил и обратно, я услышала звонкий гогот мальчишек, громкое топанье по каменному полу и, вот-вот, на выходе из тоннеля застынут взъерошенные братья с озорными улыбками на светящихся в предвкушении победы, личикам и мне тогда придется снова водить. А у меня если и получается их находить, то они все равно быстрее бегают… Нет уж, сегодня меня никто не найдет, я хорошо спрячусь! Проскочив в темный проход, я тихонечко начинаю спускаться… И правда, ооочень скользко, что я чуть не упала, успев схватиться за холодную стенку. Стало страшно, ничего же не видно и…