Смена обстановки. Серая палата с тремя койками. Она и два ребенка, на обоих поводки? ошейники?

— Привет. Вы кто? — она первой разрывает затянувшуюся тишину.

У меня красивый голос.

— В смысле? — Отвечает парень с черной шевелюрой.

Все та же комната. Но на блондине, кажется, 2а, становится больше шрамов, и грубый ошейник заменен на тонкую ленту, а на ошейнике черненького появились шипы, он 7в.

— Я не помню собственного имени. — Отвечает черненький, а Тсунаеши хочется сказать, что так не бывает! Но потом она вспоминает, что и сама не очень много знает. А еще слышит голос интуиции, её надо прятать, что он не лжет. И это странно, раньше она никогда не давала столь однозначного ответа. Но, может, те люди и не лгали столь категорично?

— Совсем? — На всякий случай уточняет Тсунаеши.

— Да, прошлое немного помню, но это все. А ты? — обращается 7в, нет, я не буду его так звать! к блондину.

— Оно было пушистым.

Со стороны очень мило смотрится их совместное непонимание этой странной фразы, или это удивление?

— Что? — Переспрашиваю я. Ведь я же?

— Похожим словом звали кого-то с мягкой шерстью, а у тебя? — насколько может доступно объясняет беленький.

— Тсунаеши, — с каплей недоверия делится с ними она самым сокровенным,а вдруг испортят? — но я ничего не помню о внешнем мире, что значит пушистый и мягкий?

Тсунаеши знает, она помнила их имена, они были звучные, не похожие ни на одно услышанное здесь. И до жути обидно их забыть.

Та же комната, но трое сидят на постели и тихо беседуют. Черненький смотрит на девочку с чуть заметным удивлением, а беленький спокойно лежит у нее на коленях. Ошейники с обоих сняли, но на шее можно заметить аккуратные шрамы. Чипы.

— Михаэль — значит защитник, как тебе? — Спрашивает, явно довольная своей идеей, Тсунаеши.

— Красивое, а ему? — Соглашается черненький, нет, Михаэль.

— Кисэ. Киса — это кошка по-русски.

Мальчишка, лежащий на её коленях, с радостью кивает.

После его движения, Тсунаеши вспоминает, сначала руки: теплые, мягкие — материнские, потом голос: тихий, сильный — приходит осознание — отец. За этим накатывают воспоминания о жизни в Эстранео: об уроках, о тренировках, об опытах и о разговорах. Странных, пугающих, где ей рассказывали о внешнем мире, что там нет ничего хорошего, что за пределами лабораторий её убьют; и понимает, не ложь, но недоговаривают они что-то. Что-то важное. Проснувшаяся на полную мощь интуиция уверенно шепчет, о неизбежной смерти при нарушении правил в этом месте.

После этого у неё не спала пелена с глаз, но девочка заметила её. Заметила, что-то, что она раньше видела — словно черные линии на белом фоне, это заметит любой, а вот сейчас все немного лучше, по крайней мере, понятно, где конкретно они недоговаривают.

А также к ней приходит понимание, как лечить с помощью пламени, чего от неё хотят добиться, когда учат оперировать. И почему, за вполне позитивные оценки для среднестатистического студента мед вуза, её ругают.

Она может лучше.

— Как ты? — тихий вопрос уставшего Кисе, и Тсунаеши аккуратно берет его руки в свои. Плавно направляет свою энергию, и желто-голубая пленка, окутавшая её руки, словно перчатка, облекает кисти мальчика.

Он выдыхает и расслабляется. Нет, их научили терпеть боль, но сейчас он хочет насладиться её прикосновениями.

— Уже лучше, спасибо. — Отвечает девочка вполне искренне, — а что ты сделал, Кисе? — Она помнит, как кто-то пытался подавить её пламя. Но не так как надо или просто пламя было не то.

— Огонь не подходит — шепчет интуиция.

— Попытался тебя остудить, я ведь Дождь. Хе! — Веселая и привычная её глазу гримаса, она демонстрирует радость, так ей объяснил Михаэль.

— Что с тобой было? — Спрашивает, признанный старшим в их компании парень, когда Тсуна заканчивает с Кисе и берет в свои ладони его опухшую и покрытую волдырями кисть.

— Они вкололи мне какую-то жидкость. — Начинает девочка и понимает, да сначала ей что-то ввели в вены. — Сначала все было в порядке, а потом вы видели. Интересно, а какие будут последствия. — Ей действительно интересно, ведь это может помочь им выбраться отсюда.

— У тебя глаза поменяли цвет. — Замечает Кисе, вглядываясь в лицо и пытаясь что-то найти.

— А это важно? — Тсунаеши не стыдно признаваться в собственном незнании, её не научили стыдиться, а с Михаэлем она знакома не так давно, да и он не лучший советчик в вопросах морали и этики.

— Не знаю, ты спросила, я ответил. — Замыкается в себе Кисе, видимо он что-то нашел.

Повисает напряженная тишина.

— А какого они были цвета? — Спрашивает девочка, для того чтобы понять, что не так.