— Где сейчас отряд? — спросила я спутника. — Куда они повезли награбленное?

Он вскинулся. Слово задело его. Однако промолчал, лишь указал на северо-восток, где возвышался над городом Тризан — город-храм Первосвященника Единого бога. Государство в государстве, не дворец и не крепость, не район и не лабиринт, а все вместе.

— Придется где-то оставить коней, — пояснил Викер. — Конным в Тризан путь заказан!

— Следуй за мной, — не вдаваясь в подробности, сказала я, и повернула вороного в противоположную от Тризана сторону — в Сонный квартал.

Название свое этот район столицы получил за ленивое спокойствие, царящее на улицах днем. Здесь все казались немного не выспавшимися, вежливыми и тихими. Причина была проста — Сонный квартал бодрствовал ночью. И тогда обывателю не стоило ходить его улицами и заглядывать в его окна. Здесь обретались самые известные разбойники и воры, шлюхи и ростовщики, правители, или, как их называли ‘папы’ преступного мира. И самым главным из них был мой отец, Стамислав Камиди, или, по-свойски, Стам Могильщик. Кличку свою отец получил заслуженно, пройдя путь от наёмного убийцы до короля преступного мира столицы.

— Плохое место! — только и заметил Викер, едва мы оказались на улицах квартала.

Я кинула на него короткий взгляд и ничего не ответила. Прошлое вставало перед глазами, здесь каждый закоулок, поворот или лавочка были полны ими. Сейчас-то, насмотревшись за эти десять лет на разные семьи, я понимала, что мое детство было счастливым, и отец любил меня… как умел. Мне бы немного мудрости тогда, десять лет назад, а ему — терпения попытаться объяснить мне происходящее другими словами, не приказным тоном, руганью и криками. Говорят, будто прошлое не вернешь, и это правда! Потому что оно возвращается только по собственному желанию!

Когда она так смотрела на него, Викеру хотелось её придушить. Он не понимал этот взгляд — сумрачный, уходящий вглубь себя, не враждебный, но неприятный. Будто она осмеливалась смотреть на него с вершины — прожитых лет, опыта… Однако он знал, что старше и опытнее — интуиция не подводила в таких делах.

О Сонном квартале паладин был наслышан. Самому не доводилось здесь бывать — что делать потомку семейства ар Нирнов в богом забытом месте, где собирается всякий сброд? И сейчас с интересом оглядывался, ощущая разочарование. Район казался самым обычным — пыльные улицы, окна, плотно занавешенные шторами, хозяйки с корзинами, спешащие на рынок, босоногие мальчишки, стайками пробегающие мимо. Да, здесь было грязнее, чем в других кварталах города, ну так и народ тут жил более бедный. Ни кровавых разборок на улицах, ни продажных девок в закоулках, призывно улыбающихся накрашенным ртами и выставляющих напоказ сомнительные прелести, ни караульных, гоняющихся за преступниками. Городские патрули за время пути не встретились вообще ни разу!

Рыжая спешилась у какого-то трактира с покосившейся вывеской, слов на которой разобрать было невозможно — так её загадили голуби, рядком сидящие поверху.

Из дверей на звук бряцающей сбруи выглянул мальчишка, она поманила его пальцем, вручила монетку и приказала сторожить лошадей. Обернулась к Викеру. Выражение её лица показалось ему напряжённым, и он невольно насторожился, привычно положил ладонь на рукоять меча.

— Идём со мной! Не стоит оставаться здесь одному…

— Я могу за себя постоять! — усмехнулся Викер, многозначительно качнув клинок на поясе.

— Это не поможет! — криво улыбнулась она и толкнула дверь.

Народу внутри было немного — человек пять. Сидели за разными столиками смирно над кружками с пивом, размышляли о чём-то с одинаковыми выражениями на лицах. Викер ощутил холодок, пробравшийся по позвоночнику под волосы на затылке. Неспроста они здесь сидели…

Тамарис подошла к стойке, за которой стоял неподвижной глыбой широкоплечий парень с совершенно разбойничьей рожей.

— Налей нам пива, трактирщик, — попросила она, садясь на высокий табурет. — Жарко нынче!

Хозяин молча нацедил два стакана мутного пива и поставил перед ней. Викер побрезговал пить такое, а она отпила половину и заметила:

— Да, Зубатка, пиво здесь по-прежнему дерьмо!

Пятеро в зале, отвлекшись от кружек, посмотрели на нее с нехорошим интересом. Викер чуть развернулся, чтобы видеть их, прикидывая про себя, кто осмелится напасть первым.

— Ты меня знаешь? — удивился громила за стойкой. — Открой лицо!

Тами скинула капюшон. Трактирщик сделал шаг назад, осеняя себя охранным знаком Великой Матери. Викер невольно поморщился — отступники, оказывается, еще встречаются в столице!

— Тами! — воскликнул парень. — Глазам не верю! Тамарис!

— Не так громко, Зубатка, — засмеялась она, — не от хорошей жизни я приехала…

— Ходят слухи… — понизил голос тот, — о Фаэрверне и других монастырях.

— Это не слухи, — помрачнела рыжая. — Он здесь?

— Где ж ему быть? — удивился трактирщик.

— Как он?

— Здоров как бык и ревет по-прежнему, — ухмыльнулся парень. — И, думаю, будет дико рад видеть тебя!

— Вот в этом я сомневаюсь, — пробормотала Тами и поднялась, бросив на стойку монетку. — Мы оставили лошадей у входа с каким-то мальчонкой. Проследи, чтобы их почистили и накормили.