— Все, что хочешь.

Он целует мою ложбинку еще раз, а затем выпрямляется, одергивая свой пиджак на место и поправляя галстук. Я поправляю платье, сдвигая свои груди и распуская волосы. Когда мы оба выглядим презентабельно, он ведет меня обратно в фойе, которое кишит журналистами, мужчинами и женщинами с камерами и микрофонами. На нас сразу напали потоком, вспышками камер, и вопросами. Я держусь за Доусона и улыбаюсь, не пряча руку, на которой красуется кольцо, и стараюсь не паниковать; пускай видят. Эти ситуации всегда сводят меня с ума, и это, как правило, все, что я могу делать, чтобы оставаться спокойной, и позволяю Доусону вести разговор. Если бы тут была лишь я, я бы испугалась и попробовала убежать, но Доусон всегда спокоен, и уверен в себе.

И потом кто-то задал мне прямой вопрос.

— Грей, сюда, Грей. Ты была удивлена предложением Доусона? Ты чувствовала давление, перед тем, как сказать «да», потому что была перед зрителями?

Доусон начинает отвечать, но останавливается, когда видит, что я отвечаю.

— Была ли я удивлена? Да, конечно. Я имею в виду, вы видели мою реакцию. Чувствовала ли я давление? Нет, совсем нет. Я знала, он собирается сделать мне предложение — я просто не ожидала, что это будет посреди «Оскара». — Я рассмеялась на это, и толпа репортеров сделала это вместе со мной. — Я ответила «да», потому что люблю его, и хочу выйти за него замуж. Давления совсем не было. Кроме того что, я имею в виду, миллионы людей наблюдают за тобой в этой ситуации, это всегда страшно.

И потом Доусон прекращает вопросы и тянет меня на дорожку к ожидающему нас лимузину. Грег за рулем, и я даже не знаю, откуда он узнал, что нас нужно забрать, но он здесь, и я скольжу на сиденье, настолько изящно, насколько это возможно, чтобы попасть в лимузин с низкой посадкой в вечернем платье.

Это была молчаливая поездка по Лос-Анджелесу, рука Доусона на моей ноге, наши пальцы переплетены. Я почти ожидала, что он сделает свой шаг в лимузине, но он этого не сделал. Я напряглась, думаю, что он собирается со мной делать, но это взволнованное напряжение. Я хочу его. Я хотела позволить ему взять меня на заднем сидении, но я недостаточно храбрая для этого вида всеобщего обозрения. Предложение было достаточно публичным.

Доусон роется в консоли, находит какой-то кабель, и подключает его к своему телефону, а затем нажимает несколько кнопок на консоли. Через некоторое время, в динамиках звучит музыка. Я смеюсь, когда слышу песню «Выходи за меня замуж» группы «Train».

— Серьезно? Мило, Доусон.

— Изначально, я хотел включить эту песню, пока бы мы ехали, и я собирался сделать предложение в машине. Но потом понял, это было недостаточно хорошо. Ты заслуживаешь всё. Целый мир. Конечно, ты заслуживаешь предложение, останавливающее шоу. — Он поднимает мою левую руку и рассматривает кольцо. — Это был риск, делать его публично. Я не был уверен, как ты отреагируешь. Я имею в виду, я был на 99,9 процентов уверен, что ты скажешь «да», но…

— Ты публичный человек, — говорю я. — Так что, если бы я не была готова, что весь мир это увидит, я не смогла бы быть с тобой. Это было страшно, но… Я думаю, предложение - клише в ресторане - это был бы не ты.

— Ты имеешь в виду, кольцо на дне бокала с шампанским? — Я смеюсь, и он пожимает плечами, выглядя почти смущенным. — Я почти сделал это, вообще-то. Я потратил так много месяцев, пытаясь придумать лучший способ спросить тебя, что это превратилось в снежный ком. Я был напуган. Никакой лжи. Потом, когда меня номинировали на «Лучшую Мужскую Роль», я знал, вот оно. Я просто не был уверен, что ты, ну, не упадешь в обморок, или еще что.

Я смеюсь, вспоминая слишком ярко, как близка я была к этому.

— Я чуть не упала!

Его взгляд возвращается к моему.

— Я никогда не позволю тебе упасть.

— Я знаю.

Затем он целует меня, и, как и всегда, и теряюсь в нем, охотно падаю в счастье от его рта на моем.

Затем мы оказываемся под аркой дома Доусона, и Грег открывает для нас дверь. Доусон поднимает меня, я в его руках, и Грег бежит вперед, чтобы отпереть дверь и впустить нас, но он не идет за нами. Я слышу, как закрывается дверь и лимузин уезжает. Мое сердце снова грохочет, потому что он смотрит на меня торфяным-и-темным взглядом, горячими и голодными глазами. Он несет меня по дому, к двери, которая ведет к его — нашему — гаражу. Я не двигаюсь и удивляясь, жду.

Он облизывает губы, когда мы проходим автомобиль за автомобилем. Старый, новый, блестящий, с вмятинами, в различных стадиях завершения. Мы подошли к концу, к «бугатти». Зеркальная отделка отражает мягкое свечение огней на потолке, и наши фигуры, когда мы подходим к ней. Он ставит меня на ноги у капота автомобиля. Я смотрю на него, ожидая, и предполагая.

Я изучила его за прошедший год. Он никогда не удовлетворен, никогда не насыщен. Он всегда хочет меня. Он хочет меня в секунду после того, как кончает внутри меня. Он хочет меня во сне, в душе, в своем исследовании, на съемке.

И он брал меня почти во всех этих местах. В том числе на съемках Тары, во время съемок фильма «Унесенные ветром». Он привел меня туда поздно ночью, на крыльцо полноразмерного плантационного дома, построенного в сельской местности, недалеко от Атланты. Он взял меня прямо там, на крыльце, лежа на одеяле, которое он привез с собой, в теплой осенней ночи сияли звезды и пели лягушки.

Я прошла контроль рождаемости, пока мы были в Мейконе, и полюбила то чувство, когда он обнаженный во мне, нас ничто не разделает.