За семнадцать месяцев в метрополии Рабиндранат написал немало писем, печатавшихся в журнале «Бхароти» и передававших «поток первых, свежих впечатлений». Он не привез с собой престижного английского диплома, но зато вернулся домой обогащенный новым жизненным опытом, который потом многократно отразился в его художественных произведениях, в публицистике. И, видимо, самый главный итог почти полуторалетнего пребывания в Англии — сознательное обращение к творческой работе как к жизненной цели. Он отдается и собственно поэтическому творчеству, и страстной антиколониальной публицистике, пишет пьесу, обращается к музыкальной драме и создает прекрасные образцы этого жанра — «Гений Вальмики», «Роковая охота». Первая основана на предании о рождении искусства поэзии, содержащемся в «Рамаяне», и вторая сюжетно связана с этой же эпопеей. Драмы получили сценическое воплощение, причем и в той, и в другой автор играл главные роли.

Подлинным рождением поэта явился цикл стихотворений «Вечерние песни». Именно в нем он осознал свою власть над формой слова и свободу в содержании, возможность открывать поэзию в прозе жизни. Опубликованный впервые в журнале «Бхароти» цикл принес высокую оценку читателей, прямую похвалу классика бенгальской литературы Бонкимчондро Чоттопад-хайя (1838–1894). Много позднее поэт оценивал цикл следующим образом: «Грусть и боль искали выражения в «Вечерних песнях», корни их были в глубине моего существа. Как сознание спящего борется с кошмарами, стараясь пробудиться, так и подавленная внутренняя суть человека сражается, чтобы освободиться от угнетающих ее воздействий и вырваться на простор. Эти «Песни» — история такой борьбы». Добавим — история, вылившаяся в высокохудожественные образы, отразившие мужественную готовность поэта стоять на стороне сил света и добра.

Жизнь Р. Тагора в конце XIX века насыщена самой разнообразной деятельностью, в том числе и хозяйственной: он становится главой семьи, растит детей. И вместе с тем ничто не могло остановить «пробужденный поток» его творчества — пьесы, циклы стихов, проза, статьи по различным социальным и политическим вопросам, литературе и философии. Неиссякаемым источником вдохновения для него была любовь к жизни — справедливо заметил его биограф. В одном из стихотворений сборника «Диезы и бемоли», в котором были опубликованы переводы Гюго, Шелли, Браунинга, Суинберна, есть такое идущее от сердца восклицание:

Но что же это значило для него, представителя семьи, обладающей значительными земельными владениями? Ответ на это следует искать в прозе 90-х годов, в рассказах и публицистике. Читатель, обращающийся к новеллистике Тагора 90-х годов прошлого века, в том числе и к ее образцам, приведенным в этом томе, не может не заметить, с одной стороны, определенного родства с русской прозой второй половины XIX века, с другой — их автобиографичности, но не столько в смысле воспроизведения деталей собственной жизни, сколько в смысле воссоздания типичных судеб сверстников. В этом плане характерны рассказы «Свет и тени», герой которого, наивно верящий в абстрактную справедливость закона, сталкивается с циничным произволом колониальных властей, «Покаяние», воспроизводящий столкновение морали традиционной индусской и разлагающейся европейской буржуазной морали, «Судья», сюжет которого отдаленно напоминает «Воскресение» Л. Н. Толстого, с той разницей, что виновник падения героини не испытывает ни малейшего раскаяния и отправляет ее на казнь. Из отдельных рассказов, сначала публиковавшихся в журнале, а затем объединенных в сборники, складывалась многоцветная панорама жизни не только Бенгалии, но и всей Индии. Сами жизненные обстоятельства поставили Тагора лицом к жизни народа с его «ежедневным трудом, с постоянной борьбой против безразличия природы и еще худшего безразличия общественного уклада и чужеземной власти» (К. Крипалани). Он оказался лицом к лицу с необходимостью разобраться в острых, реальных противоречиях жизни народа, стонущего под колониальным игом и под гнетом феодальных, освященных религией, традиций.

В 1892 году Тагор познакомился с книгой английского марксиста Белфорта Бэкса о социализме и опубликовал в журнале «Шадхона» краткое ее изложение. Несколько позже он писал своей племяннице Индире Деби: «Я не знаю, достижим ли социалистический идеал более равномерного распределения благ, но если нет, то воля провидения поистине жестока, а человек несчастнейшее творение».

Р. Тагор был захвачен литературной, просветительной, национально-освободительной, религиозно-реформаторской, общественной деятельностью, и в каждую он всегда стремился внести нечто свое. Это «свое» поэт долгое время искал в области чисто этической, видя решение всех вопросов во взаимной, всеобщей любви людей. В 1894 году он писал: «Нет более высокой религии, чем религия симпатии ко всему живущему. Любовь — вот источник любой религии». Подобная позиция находила себе параллель у многих современных ему мыслителей и на Западе, и на Востоке. Но поэт не ограничивался этой привлекательной абстракцией. А в многозначительной речи на конференции бенгальской организации партии Конгресса в 1908 году в Пабне прозвучал и страстный призыв к национальному единству в борьбе против чужеземной власти, к преодолению религиозных и иных разногласий. Призыв этот исходил из во многом неверного убеждения в единстве человеческой натуры, из патриархальных представлений о межчеловеческих отношениях (в самом начале речи он вспомнил о «Рамаяне»), но именно в этой речи он практически впервые обратился к оценке социальных противоречий как противоречий классовых, и не только в отношении Англии, но и самой Индии: «В самой Европе капитал стремится зажать рабочего в железные тиски, с тем чтобы расчистить себе путь к обогащению. Это вызвало серьезные столкновения. В Индии капиталист не только богач, он еще и тюремщик, и заложил себя в Ливерпуле». В последней фразе — намек на тесную реакционную связь некоторых индийских предпринимателей с английской буржуазией.

Содержание речи — свидетельство отвержения поэтом фундаментальных основ буржуазной цивилизации, осуждения колониализма, в ней была дана и программа социальных преобразований, ориентированная на крестьян. Исходя из идей служения родине, обращаясь к членам Индийского национального конгресса, поэт предлагал прогрессивное хозяйственное преобразование индийского общества: «…Если крестьяне в деревне или в общине объединятся в кооператив и будут совместно обрабатывать землю, они смогут полностью использовать все преимущества современных сельскохозяйственных машин, снизить себестоимость, сократить затраты и получить прибыль…» Предложенные пути осуществления преобразований имели просветительский характер, были ограничены абстрактным гуманизмом, тем не менее в речи чувствуется страстный поиск решения и собственно индийских, и общечеловеческих проблем.

Вступление в XX век было ознаменовано тяжелыми социальными и политическими потрясениями и на родине (восстания, социально-экономические движения), и за ее пределами. Поэт переживает в эти годы целый ряд горьких личных утрат — смерть жены, детей, отца. Но личные переживания не остановили ни творческой, ни общественной деятельности поэта, хотя и отразились в его поэзии, как, впрочем, и в прозе, высоким достижением которой стал его знаменитый роман «Гора». В 1909 и 1910 годах Тагор работает над циклами «Гитимолло» («Венок песен») и «Гитанджали» («Жертвенные песни»). Это было в канун его пятидесятилетия, и именно эти сборники оказались — в авторизованном переводе на английский — предметом внимания европейской литературной общественности.

Впечатление от его стихов, прочитанных в кругу друзей, было столь велико, что вскоре одно за другим выходят два издания сборника «Гитанджали», вызвавшего восторгу читателей. Вслед за этим сборником выходят другие сборники рассказов. За время, проведенное в Англии, поэт общался со знаменитыми английскими писателями Г. Уэллсом, Д. Голсуорси, Б. Шоу. Затем он отправляется в США, где выступает с лекциями об идеалах древней индийской цивилизации, с осуждением расовых конфликтов.

В сентябре 1913 года Р. Тагору была присуждена Нобелевская премия по литературе за сборник «Гитанджали» как за наиболее выдающееся произведение в области литературы. Сборник оказался созвучен некоторым направлениям западной, в том числе и русской, литературы, в особенности символизму. Но сам факт вручения премии был беспрецедентным: впервые сыну индийского народа, представителю народов Азии, рассматривавшихся до того лишь в качестве объектов колониальной эксплуатации, присуждена самая значительная и престижная в те времена награда. Так империалистический Запад был вынужден признать творческие возможности народов Азии.