Женщина была благодарна, а горничная аж рассыпалась в восхищённых восклицаниях.

С этого времени Аню очень зауважали в этой и соседних деревнях. Народ шёл к ней со своими болячками, порезами, болями и проблемами.

Пришлось Ане вспоминать срочно всё, что она проходила о медицине, и начать применять это на практике. Так как приближалась осень, она также организовала сбор лекарственных трав, которые приносили ей крестьяне в благодарность за лечение и которые потом аккуратно раскладывал и сушил мальчишка из деревни, которого Аня специально взяла на эти цели в дом и назвала травником.

А через неделю они уже шли вместе с Энтони и Эли по ярмарке. Чего только здесь не было. Глаза у Ани разбегались. Но она прижимала к себе холщовую сумку, с вышивкой, которую она сделала за неделю.

Пока Энтони и Эли отвлеклись, Аня направилась к одному из купцов, который торговал различными материями.

– Как вы думаете?
– спросила она его. - Вот эту вышивку можно будет куда-то продать?

Купец осмотрел её товар. Почесал в затылке, а потом сказал:

– Я могу попробовать. А сколько ты за неё хочешь девушка?

Аня назвала сумму, которая она рассчитала до этого, и которая состояла из стоимости материала, ниток и иголок, а также стоимости её работ, как она её сама оценила.

Купец ещё раз подумал:

– Могу попробовать продать в Лондоне. Но заплатить вперёд не смогу. Если продам, то в следующий раз привезу выручку. Если нет, то верну вышивку.

Аня с готовностью кивнула, и они пожали руки.

Вечером Аня удобно расположилась у камина вместе с тётей. Та рассказывала о своей последней поездке в Лондон, а Анина рука опять порхала над вышивкой. Монотонные движения действительно успокаивали.

Оказывается небывалый всплеск патриотических настроений и всеобщего воодушевления наблюдался в Лондоне.

Знатная молодежь направилась сражаться во Францию против Наполеона. Это конечно же вызвало недовольство многих мамаш с дочками на выданье, которые в настоящий момент находились в отчаянии, что их дочки не найдут в этом сезоне необходимых им мужей.

– А почему мой брат не пошёл?
– спросила Аня. Нет, она ни в коем случае не хотела бы, чтобы Энтони уходил на войну, но вопрос ей мучил.

– Во-первых, он очень ответственен. Он знает, что он единственный наследник мужского рода и не может позволить себе рисковать, так как титул тогда передавать будет некому. Во-вторых, он волнуется о тебе и понимает, что в семье только он сможет защитить тебя. Ну и в-третьих, он решил, что лучше поможет фронту, если будет поставлять туда резвых лошадей и жеребцов, - ответила тётя.
– Заказы сыплются на него один за другим. Вот и занят он целыми днями. Или ищет нового производителя, или скрещивает пары, или тренирует лошадей.

– Но он же не один это делает?

– Нет, конечно. У него полно помощников, которых он тщательно отобрал. Вообще-то твой брат молодец. Имея такого отца, он начал на небольшие деньги это дело, которое разрастается прямо на глазах. Я так понимаю, что сейчас он существует полностью на свои личные доходы. Наверное скоро уже будет отчислять содержание твоему отцу с матерью, которые не умеют зарабатывать деньги.

– Так его быстро поймает какая-то мамаша для своей дочки, - пошутила Аня.

– Так оно и есть. Подумай только, симпатичный, интеллигентный, из хорошей семьи, старший сын в семье, в будущем получит графский титул, обеспеченный, самостоятельный, добрый, в меру циничный, не ведёт беспорядочный образ жизни, ...

– Да уж. Нельзя ему ездить в Лондон, - кивнула головой Аня, говоря полушутливым тоном.

– Я также ему и сказала, - согласилась тётя.
– Эти мамаши и их молодые дочки очень изобретательны. Не успеет твой брат обернуться, как они обставят всё нужным образом, а если нужно, могут и скандал разыграть, что он как будто остался один на один с кем-то из молодых барышень.

– И что тогда?

– Как будто ты не знаешь? - обвинительным голосом продолжила тётя.
– Сама же таким образом вышла замуж.

– Да, конечно, - Ане стало немного не по себе, хотя и не она это сделала, а та девушка.

– Так что должны мы твоего брата беречь и охранять от этих охотниц.

Аня кивнула головой. Энтони ей нравился. Более того, воспринимала она его как своего одногодку, что впрочем так и было, так как в той настоящей жизни ей же было как раз 24 года.