Шрифт:
А в третьем — просто лимонад.
* * *
Вот наш сарай, а за сараем груша,
— На выгоне привязана коза.
Но лишь глаза повернутые в душу,
И есть, наверно, зрячие глаза.
Они и есть глаза на самом деле,
В них затаилась искорка вины.
Понятно им, как в нашем темном теле
И небо и земля размещены.
Притом совсем не в атласных масштабах —
Во весь размах и хаос бытия!
Меня трясет на всех земных ухабах
Под тонкой, крышей моего жилья.
* * *
Я все ждала, и ты чего-то ждал.
И столько смуты было между нами.
И нас все лето бор сопровождал,
Как справедливый хор в античной драме.
Невидимого неба теплый свет
Он отражал осиновым подлеском
И говорил: все суета сует
В сравненьи с этим желтоватым блеском.
Потом его нечаянно гасил,
Вдруг обнажив холодную изнанку,
И подтверждал неистощимость сил
Брусничника чугунною чеканкой.
Он чуток был и в то же время глух
От красных сводов до опавшей хвои,
И вечности, прогретый хвойный дух
Нам безмятежно предвещал плохое.
* * *
Черный глаз, удлиненный страданьем,
И тонки и беспомощны руки.
Вот оно, голубое свиданье,
Как начало великой разлуки.
Улыбнутся, как будто заплачут,
И в начале последнего круга
Два скитальца еще помаячат,
Головами склонившись друг к другу.
* * *
Мы в это лето брошены.
Молчишь, и я молчу.
Мы, как в стручке горошины,
Сидим плечо к плечу.
Скажу: <Грешно, не велено…>
А ты ответишь: <Брось…>
И сумрачно, и зелено,
И невозможно врозь.
* * *
С тобой не боролась, с собой не боролась,
Но разом упала завеса
На этом накале срывается голос
Как птица с осеннего леса.
На этом накале, на этой отваге,
Любимый, куда нам деваться?
И жизни становятся тоньше бумаги.
И тоже готовы порваться.
* * *
Вот он каков, наш вечный Рим
Длинны у нас века —
Пока здоров, пока любим,
Пока еще пока…
Пока с тобой, пока в раю,
Пока, точна рука.
Держусь, как марка на клею,
На горестном пока
* * *
Табун моих страстей,
А я какой пастух?
Табун моих страстей,
Нет у меня хлыста.
Табун моих страстей
Копытами по мне,
Всего-то две руки,
А говорят — <Держи!>
Свистящий ливень грив
И темный ветер тел.
<