Я выстроила всех детей в ряд на столе, прислонив к стенке. Стоять могли не все.

Некоторые опустились на колени, некоторые сидели. Трое могли стоять, если опирались на что-нибудь, а один даже не опирался — стоял сам. Это Большой Тедди. Раньше и Маленький Тедди мог стоять. Но с тех пор как он остался без одной ножки, ему чаще приходится сидеть.

После строевой подготовки мы занялись стихами. Куклы знают много-много коротких детских стишков, и если я разрешаю им рассказывать их хором, то они не сбиваются. Мальчики говорят грубыми голосами, а девочки — писклявыми. Но если я прошу каждого произнести по строчке, они делают ошибки.

В середине стихотворения про петушка Робина Большой Тедди ущипнул Патрика, а сам смотрел перед собой так серьёзно и торжественно, как будто ничего плохого не сделал. Я даже сперва решила, что это Чарли напроказничал, но все дети закричали, что это сделал Тедди. Я, конечно, сказала им, что ябедничать — это очень некрасиво. От стыда они повесили головы. В наказание я поставила всех лицом к стене.

Когда мы с няней после обеда отправляемся на прогулку, я всегда беру с собой детскую коляску, конечно, если погода ясная. Коляска у меня голубая с крышей-козырьком; внутри — подушки в наволочках с оборками, ноги кукол я укрываю голубой с золотым рисунком накидкой. Но лучше всего то, что рядом с ручкой есть специальное место для зонтика от солнца. Он такой красивый, нежно-голубого цвета. На самом деле это зонтик Эми, но она разрешает всем по очереди им пользоваться.

Сегодня на прогулку со мной должна была идти Дороти. Я надела ей соломенную шляпку, украшенную розовыми бутонами. Шляпка, вообще-то, маловата Дороти, или это голова у неё великовата. Однажды моя тётушка сказала, что Дороти — совершенно обычная кукла, ничего особенного в ней нет. Дороти, наверное, это услышала и обиделась. Знаете, почему я думаю, что Дороти слышала слова тёти? Всякий раз, как я говорю: «К нам в гости приехала тётушка. Хочешь спуститься в кабинет и поздороваться с ней?» — Дороти отрицательно качает головой.

Ещё я надела на шею Дороти жемчужное ожерелье, потому что она терпеть не может показываться на улице без жемчуга. (Может быть, из-за этой привычки моей Дороти тётя назвала её обыкновенной.

Но почему? Не понятно. Ведь тётушка сама по вечерам выходит к ужину в жемчужных бусах.) Дороти попросила не надевать ей пальто, она хотела, чтобы люди видели её новое розовое платье. Когда мы наконец-то были готовы к прогулке, Дороти выглядела прелестно.

Но на прогулке случилось ужасное! Только мы вышли из дома, на первом же перекрёстке подул сильный ветер. Няня Нанни шла немного впереди и не видела, что произошло. Сперва ветер сорвал у меня с головы шляпку. Я попыталась её поймать, но тут коляска опрокинулась, бедняжка Дороти вывалилась и, конечно же, угодила прямо в грязную лужу.

Но и это ещё не всё. Мимо как раз проходила одна дама с собачкой. Собачку она несла на руках, но потом отпустила, чтобы пёсик побегал, а он увидел Дороти, схватил её в зубы и убежал! Я закричала, и Нанни поспешила мне на помощь.

Это было ужасно! Началась страшная кутерьма. В конце концов хозяйке удалось выхватить куклу из пасти собаки; мы уложили бедняжку Дороти в коляску и накрыли с головой голубой с золотом накидкой, которая теперь стала грязной-прегрязной. Очень печальные мы пошли домой. Да-а, невесёлая получилась прогулка.

Мальчики — оба Тедди, Большой и Маленький, Чарли, Патрик, Крякалка Джек — все были настроены воинственно. Они и слышать не хотели о том, чтобы поиграть в госпиталь, как будто Дороти ранена и её принесли на носилках. Нет, они хотели играть только в войну, и ни во что другое.

Я подумала, что Дороти пригодится для нашей игры. Мы решили: пусть она будет раненой бельгийской девочкой, Дора и Рейчел будут медсёстрами из Красного Креста, а мальчики — солдатами. Няня посоветовала вынуть из коробки Весельчака Джима, он ведь уже одет как солдат. Но, конечно, этого никак нельзя было сделать. Ведь Джим ушёл на войну. Он не мог просто так взять и вернуться. Мы не должны его видеть много-много долгих дней.

Не совсем удобно, когда на одной стороне воюют два солдата, а на другой — три. Мне пришлось долго думать, как тут быть.

— Нанни, — спросила я, — у кого больше солдат, у врагов или у нас?

Няня ответила:

— У врагов.

Тогда я поставила Большого Тедди, Маленького Тедди и Патрика по одну сторону коврика перед камином, а Крякалку Джека и Чарли — по другую. У врагов было трое солдат, а у нас — двое. Вильям, конечно, мог бы тоже быть солдатом нашей армии, и тогда было бы поровну, но мы уже решили, что он будет вражеским императором — у него подходящее имя. Вильяму это совсем не понравилось. Он страшно разозлился, но мы всё равно сделали его императором. Я нарисовала ему свирепые усы.

Кусок верёвки, положенный поперёк коврика у камина, разделял армии, а император сидел на высоком стуле, смотрел на поле битвы и хлопал в ладоши, когда его армия побеждала.

Сражение было жестокое, воины дрались отчаянно, и некоторые бойцы были ранены. Потом на поле битвы появились отважные медсёстры Красного Креста. Они размахивали белым флагом. Все перестали драться, а медсёстры сказали императору:

— Пожалуйста, ваше величество, позвольте нам забрать раненых, чтобы за бинтовать им раны и полечить их.