Шрифт:
– Ничего, будешь вот так вот пару месяцев один просыпаться – захочется! – ехидно сказал Дима.
Никто не ответил ему. Тема исчерпала себя. Некоторое время парни просто прошли, молча. Подул сильный ветер, и Олег с Димой синхронно натянули на голову капюшоны.
Наконец, они добрались до пешеходного перехода, на котором обычно расходились по разным сторонам. Пожали друг другу руки.
– Увидимся, – сказал Андрей.
– На тренировку завтра идешь? – окликнул его Олег, когда друг уже направился к своей остановке.
– Чтоб я, да пропустил? – оглянувшись через плечо, крикнул Андрей. – Не в этой жизни!
Он махнул парням на прощание рукой и двинулся вперед по "зебре".
Автобус подошел набитый по самое некуда. Андрей мысленно выругался и полез внутрь.
2
Спортивная сумка с глухим звуком упала на диван. Андрей расстегнул ее и достал синюю куртку-самбовку, которую не вынимал со времени последней тренировки.
Куртка была измятой, кое-где на ней виднелись засохшие капли крови.
"Давно пора ее постирать", – мужественно подумал Андрей, засунул куртку в пакет и кинул ее назад в сумку. Туда же отправились шорты и борцовки. Покрутив сумку в руках, он забросил ее за диван.
Андрей надел джинсы, вытащил из шкафа майку со своим любимым бойцом Фрэнком Миром, бывшим чемпионом американской лиги смешанных единоборств UFC, надел ее и натянул сверху черный свитер с неизменно приколотым ближе к воротнику значком анархии. Глянул в зеркало – одежда выглядела гораздо опрятней его спортивной экипировки, что не могло не радовать. Полез в шкаф за пальто и, уже на ходу набрасывая его, двинулся в прихожую.
– Пойду прогуляюсь! – крикнул он. – Если понадоблюсь – звоните!
– Куда? – тут же раздался вопрос его матери.
– В центр. Сто лет там не был. Давно уже пора прогуляться.
– С кем?
Иногда мама его просто раздражала своими постоянными допросами.
– Вечер встречи одноклассников. Незапланированный. Что еще интересно?!
– Снова пойдешь как нацбол? – ухмыльнулся отец.
– У тебя неверные о них представления! – ответил Андрей из прихожей, зашнуровывая высокие ботинки-камелоты.
Отец постоянно подшучивал над ним из-за очень короткой стрижки и привычки носить короткополое пальто вместе с камелотами, в простонародье – кэмами.
Андрей обулся, посмотрел на себя в зеркало и подумал о том, что на национал-большевика он уж точно не тянет. Наверное…
– Я ушел! – крикнул он напоследок.
– Надень шапку! – раздался вслед голос мамы.
Андрей поморщился и вышел из дома, оставив шапку в кармане. Он любил маму, но своей постоянной заботой она часто только лишь уничтожала его нервные клетки.
Он жил в частном доме. Ночное небо над головой было ужасно красивым. Андрей минутку постоял на месте, задрав голову вверх.
Внезапный порыв ледяного ветра заставил его тут же начисто позабыть все свои принципы и натянуть шапку на голову.
Выйдя со двора, он на несколько секунд достал из внутреннего кармана мобильник и включил музыку. В наушниках заиграла "Ария", музыка которой ни капли не соответствовала окружающей его обстановке. Холодная зима, порывы ледяного ветра и мрачная, но на удивление теплая, музыка в ушах.
Я вижу, как закат стёкла оконные плавит…
День прожит, а ночь оставит тени снов в углах.
Мне не вернуть назад серую птицу печали.
Всё в прошлом, так быстро тают замки в облаках…
Шел Андрей довольно быстро. Песня напомнила ему о своей бывшей девушке Кате. Он так и не узнал причину их разрыва, оказавшись просто брошенным. Думать об этом не хотелось ни секунды, и Андрей ускорил шаг еще больше, стараясь отвлечься. Слова текли мимо ушей, и, когда он вновь оказался разбужен порывом ледяного ветра, уже звучал припев:
Возьми меня с собой, пурпурная река,
Прочь унеси меня с собой, закат!
Тоска о том, что было, рвется через край, Под крики серых птичьих стай.
Внезапно музыка прервалась, и мобильник завибрировал во внутреннем кармане его пальто. Андрей снял перчатку с правой руки и достал телефон.
"Лобас", – увидел он на экране.
– Слушаю, – сказал Андрей.
Лобас был одним из его многочисленных друзей. На самом деле Лобаса звали Саша, но имя к нему никак не клеилось. Андрей довольно долго пытался узнать, откуда пошло это прозвище, но Лобас упорно молчал.