– Я звонил тебе, Перри, - натянуто сказал отец.

– Ох, знаю. Я перезвонила, но ты не ответил.

– Я хотел узнать, проведем ли мы обед вместе, я как раз собирался в город.

– О, прости, - пролепетала я. Сердце колотилось все громче. Я не просто пропустила обед с папой. Я знала, что дела обстоят еще хуже.

– И я решил удивить тебя и остановился у твоего офиса, - сказал он и, словно лазером, пронзил меня взглядом.

Мое сердце точно остановилось. Оно будто выпало из моей груди на пол вместе с легкими и нервами. Этого я и боялась. Он знал. Они знали. Мне крышка.

Я не могла ничего сказать. А что сказать? Комната кружилась.

Он продолжал:

– Знаешь, что я увидел у тебя в офисе? Странную секретаршу. И когда я спросил ее, могу ли поговорить с тобой, мне сказали, что ты больше не работаешь там. И я немного расстроился.

О, боги. Я представила, как отец врывается в офис и пристает ко всем с вопросами, как порой делала и я.

– И тогда твоя начальница - прости, бывшая начальница - вышла и объяснила мне, что случилось. Она сказала, что им пришлось тебя уволить. Ты получила повышение и потребовала, чтобы тебе позволили работать в отдельные дни.

Отец продолжал, и ему становилось все сложнее удерживать голос под контролем. Я перестала слушать. Его голос дрожал в моих ушах, не проникая в голову. Я посмотрела на маму, но не могла прочитать выражение ее лица. Я знала, что она тоже разочарована. И это было даже преуменьшением.

– Ты меня слушаешь?
– закричал отец и поднялся, возвысившись передо мной. И мне пришлось слушать.
– Ты хоть понимаешь, как, черт возьми, было унизительно понять, что тебя уволили?

Я скривилась и отпрянула на шаг. Папа был набожным и никогда не ругался. Я не помнила, когда в последний раз видела его таким злым. Может, в старшей школе, когда я ввязалась в тот «случай».

Слезы покалывали глаза, ненависть и смятение поднимались к горлу. Или меня стошнит, или я закричу на него. Первое было намного предпочтительнее.

– Мы доверяли тебе! А ты врала нам. Неделями!
– вопил он, слюна летела мне в лицо.

– Мне пришлось!
– закричала я в ответ, не сдержавшись.
– Вы бы ничего не поняли!

– Не повышай на меня голос!
– завопил он еще громче.

Я с силой прикусила губу, ощутила соленый вкус крови и сжала кулаки, пока не ощутила, что энергия перешла в них.

– И все ради глупого шоу. Шоу, основанного на лжи! Шоу, где ты выглядишь как полная идиотка. Бесполезная, бессмысленная и глупая.

И меня прорвало. Слезы полились из глаз, пальцы разжались и схватили ближайший предмет, лампу, и я была готова бросить ее.

– Не смей называть меня глупой!
– завизжала я. Вопль поднялся, как всепоглощающая волна гнева, словно облако чистой ненависти вылетело из моего тела. На долю секунды все стало размытым, чувства переполняли меня.

А потом…

Все картины на стене задрожали, упали на пол с грохотом.

Я застыла. И отец тоже. Я увидела страх в его глазах. Мама закрыла лицо руками и лепетала:

– Только не снова, - себе под нос.

Я тяжело дышала, пытаясь взять себя в руки, что-то непонятное угасало в уголке моего сознания. Ковер в гостиной был усеян осколками стекла. Мой крик сорвал картины? Такое было возможно?

Папа огляделся потрясенно и взглянул на меня. Он открыл рот, но передумал говорить. Он прошел в маме и погладил ее по спине. Она тихо плакала.

– Смотри, что ты наделала. Опять напугала маму, - сказал он. Его голос был тихим, но обвиняющий тон остался.

Я глубоко вдохнула и осторожно поставила лампу на стол. Я приходила в чувство. Мне не нужно было разбивать лампу, чтобы что-то доказать.

– Простите, - вяло сказала я.
– Мне стоило сказать, что меня уволили, но я не хотела. Я боялась, что вы заставите меня оставить шоу.

– Именно, ты не будешь участвовать в шоу, - сказал папа.

Мне снова захотелось взорваться. Я смотрела на лампу.

– Перри, не начинай, - прошептала мама сквозь руки. Я замерла. Она смотрела на меня, в ее взгляде была мольба. Не от тревоги, а от страха. Она боялась меня.

Я хотела уточнить, но не стала. Мне не нужно было делать этого.

– Я не перестану, - выдавила я. Этого не могло случиться. Это не выход. Они должны это знать.

– Перри, - предупредил отец.

– Нет. Нет, я не оставлю шоу. Это все, что у меня есть!
– панику в моем голосе было слышно.

Он рассмеялся зло и с горечью.