Симонъ сталъ размышлять. Въ денежныхъ вопросахъ, онъ былъ очень, очень умный человкъ, совсмъ какъ его отецъ. Онъ позвалъ Фредерикку и спросилъ:

— Разв изъ насъ не выйдетъ красивая пара?

И Фредерикка отвтила:

— Конечно, я люблю его.

Ночь была такая звздная, ясная, и глаза Фредерикки горли отъ счастья, когда она произносила эти слова.

Когда Марселіусъ отправился домой, его мучила скупость и раскаяніе, что онъ задаромъ сдлалъ Симону лодку.

«Ну и получитъ онъ ее въ хорошемъ вид» — думалъ онъ, — «я самъ буду сидть въ лодк, когда ее будутъ спускать».

Онъ бродилъ отъ одной хижины къ другой, никуда не заходилъ, шелъ все впередъ и видлъ только сверное сіяніе и звзды. Онъ шелъ къ сверной части острова, гд были уже приготовлены тали и катки, чтобъ принести лодку и спуститъ ее въ глубину. Подъ нимъ бушевалъ Атлантическій океанъ. Онъ слъ.

Тамъ далеко на мор мерцали огоньки кораблей, а еще дальше виднлись огни парохода. Тяжелый и темный онъ двигался на востокъ. Марселіусъ думалъ: «Самое лучшее, что можно теперь сдлать, это ссть на такой пароходъ и ухать далеко, далеко». Фредерикка была для него навсегда потеряна, а жить здсь, когда она покинетъ каменный островъ, было бы ему слишкомъ горько.

Да будетъ ей Отецъ Небесный помощникомъ и опорой на всю ея жизнь! А что касается того, что онъ хотлъ испортить лодку Симона, то онъ извиняется передъ нимъ за скверныя мысли. Теперь, напротивъ, онъ употребитъ вс силы на то, чтобъ сохранить лодку отъ поврежденія, когда ее будутъ спускать внизъ по скал. Такимъ онъ хочетъ быть.

Онъ всталъ и хотлъ вернуться домой, но вдругъ ему послышалось, что кто-то его зоветъ; онъ сталъ прислушиваться и увидлъ, что къ нему кто-то приближается.

— Фредерикка, это ты? — слрашиваетъ онъ.

— Да. Я хотла сказать теб, что ты не долженъ причинить себ никакого вреда, Марселіусъ.

— Я сдлалъ только небольшую прогулку на свжемъ воздух, - отвтилъ Марселіусъ.

Она взяла его за руку и, крпко держа ее, продолжала говорить:

— Это совсмъ лишнее принимать этотъ случай такъ близко къ сердцу. Наконецъ, я даже еще окончательно не ршила.

— Какъ, разв ты еще не ршила?

— Что выйдетъ изъ этого? — вырвалось у нея. — Сейчасъ, напримръ, онъ велъ себя несносно относительно меня. Я думаю, ты лучше Симона. Онъ отвиливаетъ; сегодня онъ сказалъ: мы посмотримъ.

На это Марселіусъ ни слова не отвтилъ. Они пошли. Все-таки Фредерикка была умна и предусмотрительна и, несмотря на свое смущеніе, она вдругъ сказала:

— Во всякомъ случа ты ему лодки даромъ не отдавай.

— Нтъ, нтъ, — отвтилъ Марселіусъ.

На перекрестк она подала ему руку и сказала:- Теперь мн надо спшить домой, а то онъ будетъ сердиться. Можетъ быть, онъ даже видлъ, куда я пошла.

Они пожелали другъ другу покойной ночи и разошлись каждый своей дорогой.

На слдующій день стояла тихая погода, и море было спокойно. Уже на разсвт честный лодочникъ Іоахимъ и его два сына отнесли лодку къ талямъ на сверную часть острова; все населеніе острова помогало имъ во время переноски, чтобы предохранить красивую лодку отъ поврежденія. И вотъ теперь она качалась на таляхъ изящная, новая и блестящая.

Старый учитель уговорилъ своего важнаго сослуживца и коллегу Симона Руста отложить свой отъздъ домой, на церковный островъ, на послобденное время и теперь пора было начинать.

Отношенія между новообрученными, казалось, не были лучше, чмъ вчера вечеромъ. Напротивъ, они шли по тропинк на далекомъ разстояніи другъ отъ друга, и та, которая была теперь невстой, была полна сомнній. Когда они подошли къ талямъ, Іоахимъ и все населеніе были уже тамъ. Вс мужчины сняли шапки передъ обоими учителями и ихъ спутницей.

— Все готово? — спросилъ Симонъ.

Іоахимъ отвтилъ:

— Все готово.

Вдругъ Фредерикка, которую мучили сомнній громко говоритъ:- Будь сегодня остороженъ, Марселіусъ. Не можетъ ли кто-нибудь другой ссть въ лодку вмсто тебя?

При этихъ словахъ вс насторожились.

— О, онъ уже привыкъ къ этому, — сказалъ Іоахимъ, отецъ молодого человка.

— Какъ это пошло, дать лодк такое названіе, — сказала Фредерикка.

— Совсмъ нгъ, это скорй оригинальное названіе, — сказалъ снисходительно ея отецъ, — ты не можешь объ этомъ судить, Фредерикка!

Тогда Симонъ Рустъ сказалъ ршительно:- Я самъ сяду въ лодку.

Вс наперерывъ старались отговоритъ его отъ этого. Но Симонъ Рустъ взобрался въ лодку и слъ въ нее. Въ продолженіе нсколькихъ минутъ они умоляли его перемнить ршеніе, но Симонъ гордо отвчалъ:

— Пусть же Фредерикка будетъ покойна.

— Въ такомъ случа привяжи себя покрпче, — сказалъ Іоахимъ и подалъ ему канатъ.

— Отпускай! — крикнулъ съ раздраженіемъ Симомъ. Катки освободили, и лодка начала медленно спускаться. Симонъ взялъ резинку отъ шляпы и прикрпилъ ея конецъ къ одной изъ пуговицъ. Іоахимъ окликалъ Симона, и хотя послдній отвчалъ ему, но голосъ его звучалъ все ниже и ниже за скалой, и они уже не могли видть другъ друга. Марселіусу нечего было длать и онъ стоялъ въ сторон.