– Мне не нужны подачки. – Так, сейчас он откровенно злился. – Я здесь чтобы

научиться сражаться, а не для того, чтобы вы могли потешить самолюбие.

Бутч подался вперед.

– Думаешь, мы тебе задницу подтирать собрались? Серьезно? Думаешь, в этом весь

смысл?

– Слушай, мне не нужна…

– Придурок, – отрезал Бутч. – В следующий год мы собираемся инвестировать в тебя

пару сотен тысяч долларов, безвозмездно… и ты хочешь пустить все на ветер лишь от того,

что у тебя восстала гордость? Это не благотворительность, и это не обсуждается. Сегодня

ночью, после занятий, я отвезу тебя домой, ты соберешь свои пожитки, а потом я верну твой

жалкий зад обратно, либо можешь катиться на все четыре стороны. Так, здоровяк, что ты

выберешь?

Крэйг длинно и трехэтажно выругался, но себе под нос.

Удар по больному.

– Отлично, – пробормотал он.

Бутч хлопнул его по плечу.

– И чтобы доказать, что я не держу зла на твой кретинизм, я организую тебе ТВ,

интернет и календарь на год с фотографиями Рейджа, чтобы было на что пялиться.

На этом Брат встал из-за стола, забрав с собой наполовину полную тарелку.

Значит, смысл его «трапезы» в том, чтобы показать, что еда здесь безопасна.

– До встречи в классе, – сказал Бутч у дверей, предварительно скинув тарелки в

раковину. – Аудитория, сегодня вечером. Бомбы, детонаторы, нейтрализация. Клевая тема.

Предоставленный своему прекрасному одиночеству, Крэйг уронил голову на руки.

Планы, а ведь у него были свои планы.

Что за нахрен?

***

– А что было дальше?

Когда ее отец, задав вопрос, намазал свой мягкий тост мармеладом, Пэрадайз

попыталась сформулировать очередную ложь. Что было сродни попытке застегнуть в

темноте рубашку с кучей мелких пуговиц, учитывая, что она проспала всего два часа и не до

конца восстановилась.

– Эм… – Она отломила круассан и намазала клубничным джемом. – Ну, после того как

мы зарегистрировались, примерно час заняла коктейльная вечеринка.

Блевотная.

– Мы ходили по залу, знакомились друг с другом.

Нас чуть не поубивали электрическим током в темноте.

– Потом плавали.

Нас пытались утопить.

– По завершении была прогулка.

Марш смерти Диккенса.

– Потом всех ждал физический осмотр.

Реанимация при остановке сердца.

– Выдалась трудная ночь, поэтому все остались ночевать там.

Полумертвые и едва дышащие.

– Вот и все.

Чудесно. Она открыла в себе Мистера Подсознание52.Ее отец кивнул.

– Братство было так любезно и сообщило мне… Пэйтон тоже звонил. Они сказали, что

ты хорошо постаралась… что ты стала лучшей в классе.

– Я сама удивилась.

И до сих пор чувствовала себя потерянной даже в собственном доме. Сидя с отцом, на

тех же местах, что и всегда, под той же хрустальной люстрой, с теми же фарфоровыми

тарелками и блюдцами, под надзором тех же картин маслом с изображением их предков, ей

казалось, словно она была в дорогой гостинице, обставленной как в средневековом замке, с

персоналом, обученным предугадывать ее желания… в чужой стране.

А еще ее отец.

Абалон сидел во главе длинного, блестящего стола, его красивое лицо сияло от

облегчения и гордости… в основном, от облегчения… и от этого ей было еще хуже. Тот факт,

что ее ложь возымела желанный, преуменьшающий эффект отдалил ее от отца еще сильнее...

к тому же был добавочный слой вины.

Не связанный с учебой.

Было невозможно не вспоминать и не думать с одержимостью о том, чем она

занималась с Крэйгом, и что он сделал себе. Часть ее непрерывно проигрывала каждую

подробность пережитого опыта, зрительный контакт, звуки, запахи… выражение на его лице,

когда он…

Так. Она не станет думать об этом за гребанным обеденным столом.

Но что ей оставалось? Боже, как бы ни было ненавистно признавать, она боялась, что