Контрразведчики Балтфлота выявляли недостатки в боевой подготовке и боевой деятельности флота, контролировали настроения личного состава и информировали по этим вопросам командование и Военный совет КБФ для принятия мер по устранению недостатков.

Так, морские контрразведчики провели тщательный анализ боев, происходивших на Балтике в августе 1941 г., а также ход перебазирования сил КБФ из Таллина в Кронштадт 28–29 августа, которое получило в историографии наименование «Таллинский переход». По мнению морских контрразведчиков в этот период были допущены существенные ошибки, которые были изложены в виде двух докладных записок «О боевых действиях Краснознаменного Балтийского флота» и «Об отходе Краснознаменного Балтийского флота и частей 10 стрелкового корпуса [321] из Таллина в Кронштадт 28–29 августа 1941 г.», направленные в декабре 1941 г. начальником 3-го отдела КБФ А.П. Лебедевым наркому Военно-морского флота СССР адмиралу Н.Г. Кузнецову. В этих документах были приведены данные о потерях флота: потоплено 12 боевых кораблей, 3 корабля требовали докового ремонта, погибло 19 вспомогательных судов и транспортов, 4 судна, будучи поврежденными, выбросились на берег о. Гогланд. Людские потери А.П. Лебедев оценивал более чем в 6 тысяч человек, включая команды погибших кораблей (в других документах называлась цифра 10 и даже 15 тысяч погибших). Точное число погибших во время Таллинского перехода, по-видимому, никогда не будет установлена, так как никакого учета эвакуируемых, тем более поименных списков лиц, находившихся на боевых и вспомогательных судах, насколько можно судить по документам, никто не вел. По данным на 2 сентября 1941 г., было спасено 14 800 человек.

Основными причинами столь высоких потерь в личном составе и кораблях флота, по мнению А.П. Лебедева, были следующие. Во-первых, командование КБФ, зная о наличии у противника сильной минно-артиллерийской позиции в районе мыса Юминда [322] , не приняло надлежащих активных контрмер к ее уничтожению. Во-вторых, не был заранее проработан вопрос о четкой организации спасения людей, обеспечения их спасательными средствами. И, в-третьих, практически отсутствовала поддержка караванов с воздуха [323] .

В августе — октябре 1942 г. начальник Особого отдела КБФ Лебедев информировал командование и Военный совет флота «О вредительской практике в работе ЭПРОНа КБФ», а также «О недочетах организации боевой подготовки ОУС ГБ КБФ на островах Лавенсаари, Сескар и Пенисаари». Сведения, предоставленные Особым отделом НКВД флота, а также некорректное поведение некоторых его представителей в этот период вызвали негативную реакцию со стороны командира эскадры вице-адмирала Дрозда, члена Военного совета КБФ Смирнова, представителей прокуратуры флота. Военный совет КБФ обратил внимание начальника Особого отдела КБФ Лебедева на то, что ряд работников Особого отдела увлекаются «наиболее простыми, второстепенными вопросами бытового порядка, в ущерб серьезной борьбе с контрреволюционными явлениями на флоте и предупреждениями ошибок и недостатков в боевой деятельности флота». Военный совет флота рекомендовал более тщательно проверять оперативную информацию и повысить ответственность сотрудников особых отделов за достоверность предоставляемых сведений. Военный совет флота считал, что отдельные сотрудники особых отделов пытаются дискредитировать командный состав. Неправомерным было признано требование особого отдела прекратить подъем кораблей, проводимый ЭПРОНом КБФ, не подтвердилась информация о недостатках в боевой подготовке подразделений на островах Лавенсаари — Сескар. Кроме того, Военный совет КБФ обращал внимание на то, что некоторые сотрудники особых отделов пытались подрывать авторитет командира базы ОВР, командования эскадры [324] .

Конфликт интересов привел к тому, что 23 ноября 1942 г. командующий КБФ вице-адмирал Трибуц, члены Военного совета корпусной комиссар Смирнов и дивизионный комиссар Вербицкий направили письмо в адрес наркома ВМФ адмирала Кузнецова и наркома внутренних дел Берия, в котором отметили, что «Военный Совет считает, что руководство ОО НКВД КБФ и в дальнейшем при такой практике не окажет флоту той помощи, которая от него требуется, и считает необходимым его заменить» [325] .

С декабря 1942 г. контрразведчики КБФ вели проверку краснофлотца ТЩ-51 ОВР флота ФПВ, который, по оперативным данным, распространял «провокационные слухи о массовом переходе красноармейцев на сторону противника». ФПВ заявлял, что ему все равно, какой существует государственный строй. До 1939 г. его семья жила «в Польше при буржуазном строе, но жить там было хорошо». В семье имелась земля, коровы, лошади и инвентарь для обработки земли. ФПВ заявлял, что при советской власти бедняку жить стало хуже, чем при польском правительстве, он отмечал, что Польша занята немцами, но он думал, что там жили неплохо. ФПВ подчеркивал, что «в Польше рядовой состав армии был одет лучше, чем старший командный состав Красной армии». По мнению ФПВ, у немцев была хорошо налажена служба, немецким солдатам все предоставлено, поэтому они воюют хорошо, а «красноармейцы пачками сдаются в плен» [326] .

1 декабря 1943 г. начальник ОКР «Смерш» КБФ Виноградов направил начальнику УКР «Смерш» Гладкову записку, в которой сообщил, что проведенной проверкой по делу-формуляру на ФПВ «достаточных для ареста свидетельских материалов не добыто». Всего в сентябре 1943 г. негласно были опрошены 11 свидетелей из числа личного состава ТЩ-51, которые подтвердили, главным образом факты антисоветских высказываний ФПВ по вопросу сравнения им условий жизни в буржуазной Польше с условиями жизни в СССР. В то же время было установлено, что ФПВ вел разговоры, восхваляющие условия жизни буржуазной

Польши не по своей инициативе, а в основном отвечая на задаваемые ему по этому поводу вопросы, в том числе агентов органов контрразведки» [327] .

24 марта 1944 г. начальник ОКР «Смерш» КБФ Виноградов направил начальнику УКР «Смерш» Гладкову записку, в которой сообщил, что за период с декабря 1943 г. по март 1944 г. существенных материалов проверяемого по делу-формуляру ФПВ получено не было. По оперативным данным и отзывам командования ФПВ в положительную сторону изменил свое отношение к службе [328] .

6 марта 1945 г. начальник ОКР «Смерш» КБФ Виноградов направил начальнику УКР «Смерш» Гладкову спецсводку № 3, в которой сообщил, что краснофлотец МТЩ-298 БТР ТМОР КБФ «продолжает вести среди личного состава МТЩ-298 антисоветскую деятельность, восхваляя буржуазный режим Польши и установленные немецкими властями порядки во время оккупации Польши, одновременно возводя клевету на условия жизни в Советском Союзе». ФПВ говорил о том, что Красная армия находилась недалеко от его родины, но как скоро она будет освобождена — пока неизвестно. Он полагал, что освобождение его родины все равно не приведет к прежним условиям жизни, которая была при польской власти. ФПВ говорил, что утверждения о плохой жизни в Финляндии не соответствуют действительности. Он заявлял, что был в Койвисто и видел, что «у каждого финна было по несколько коров и других животных. Выходит наоборот, финны живут лучше, чем советские люди» [329] .