— Олеся, так ты еще и врёшь? Если ты не брала ручку, откуда у тебя на пальцах чернила?

Олеська взглянула на свои ладони, увидела чернила и покраснела еще сильнее. А учительница добавила:

— После уроков все пойдут в столовую праздновать мой день рождения. Там будет чай, торт, фрукты и конфеты. А Олеся Коркина останется в классе прибираться. Подметать мусор и поливать цветы. И только когда всё сделает, пойдет в столовую. Если к тому времени там что-нибудь останется.

Вот так Олесе не удалось выставить меня перед всеми воровкой.

Мне еще пару раз подкладывали какие-нибудь вещи в портфель или в шкаф, чтобы потом обвинить в воровстве, но эти вещи непостижимым образом оказывались в шкафу или портфеле того, кто это сделал.

В общем, по интернату поползли слухи, что я заговоренная. Какие смешные люди! В магию не верят, а в заговоры верят. Поэтому ребята сочли, что со мной лучше не связываться, и перестали вредить.

Но от насмешек и оскорблений камень меня не защищал. Поэтому меня по-прежнему обзывали то прынцесской, то ведьмой или колдуньей, и никто не хотел со мной дружить. Да я и сама не хотела дружить с теми, кто меня обзывал.

Поэтому жить в интернате мне не нравилось, но куда я могла уйти?

А вот учиться в школе нравилось. Так как я в своем мире не училась в школе, перед тем, как отправить в интернат, мне провели тестирование, и по его результатам определили во второй класс. Что соответствовало моему возрасту.

Кстати, оказалось, когда я прибыла в этот мир, по календарю здесь еще стояло лето, конец августа. В сравнении с этим миром, в моём осень начинается на десять дней раньше. И в первых пяти месяцах года у нас тридцать один день, а в остальных — по тридцать, лишь раз в четыре года в последнем месяце года тоже тридцать один день. А тут запутаться можно: то тридцать, то тридцать один, или даже двадцать восемь. Я долго не могла запомнить, в каком сколько, и долго путала. И месяцы у нас называются в соответствии с природой и с изменениями, которые происходят с ней в течение года. Так, январь — стужень. Февраль — ветрень. Март — таень. Апрель — водень, а май — цветень. Июнь — светень, июль — жарень, август — жнивень. Сентябрь — богатень, октябрь — мокрень, ноябрь — холодень, ну, а декабрь — снежень. Наши названия мне нравились больше, но пришлось привыкать к здешним.

Училась я хорошо, учителя всегда меня хвалили и ставили в пример остальным. И за это одноклассники меня тоже ненавидели. Обзывали ботаником и учительской подлизой. Мне было безразлично, раз ничего другого они сделать не могли. Хотя иногда хотелось, чтобы они все онемели. Если бы моя магия работала, я бы так и сделала. Но она не работала, и мне оставалось только ждать, когда придет мама и заберет меня обратно в наш мир.

Прошел год, а мама так и не пришла.

Сначала я обижалась на неё, но потом перестала. Может, у них в Риоссе проблемы, может, Анхельм вообще победил, и мама считает, что мне безопаснее пока оставаться в другом мире. Но ведь они с папой скоро победят Анхельма, и тогда мама сразу придет за мной. Мне нужно еще немного подождать.

Так прошел еще год.

Я училась в четвертом классе, когда в наш интернат привезли двух новеньких девочек. Нет, новенькие поступали часто, но эти две девочки-первоклашки мне понравились. Тем, что не понимали, почему меня тут никто не любит. Им сразу указали на меня пальцем и сказали: «Вот с этой девчонкой дружить нельзя!», но никто не смог объяснить, почему. И девочки стали со мной дружить. Им за это попадало.

— Маша, Лиза, вам лучше держаться от меня подальше, — сказала я как-то своим маленьким подружкам. Хотя мне нравилось заботиться о них. Заплетать им косички, делиться сладким, помогать в учебе. У меня не было ни старших, ни младших сестер, но я всегда хотела иметь их. Арина тоже заботилась обо мне, как о младшей сестре. Сейчас мне хотелось быть похожей на нее. Я бы хотела, чтобы мой камень защищал и Машу с Лизой тоже, но он защищал только меня.

— А мы хотим дружить с тобой, — ответила Маша.

— Ты нам, как старшая сестра, — добавила Лиза.

У девочек погибли родители, и они тяжело привыкали к жизни в интернате, как и я. И я искренне пожелала, чтобы Машу с Лизой поскорее удочерили какие-нибудь хорошие люди.

Я сама удивилась, но не прошло и месяца после того, как я этого пожелала, Машу с Лизой удочерили! Сначала одну, вскоре другую. Я лишилась единственных подружек, но была очень рада за них.

Потом я подружилась с одноклассником. Однажды он разогнал третьеклашек, прыгавших вокруг скамейки, на которой я сидела и пыталась читать, и кричали: