Вспышка. Ослепительно красная. И я не удержавшись на ногах осела на холодный каменный пол. Наверное этот холод и помог мне прийти в себя.

Я тяжело поднялась, качаясь как от бутылки крепкого вирома.

Демоны бы побрали того, кому я так мозолила глаза. Найду, сама разорву голыми руками. Или нет, есть более болезненные и неприглядные способы отправить человека на тот свет. И память тут же подкинула несколько рецептов составов, которые мне в этом могли бы помочь. Я чуть не облизалась от предвкушения. Но нет. Сначала дело, потом буду сводить счеты с врагами.

– Проклятье «Адерам». Учись, моя дорогая девочка. – бросил через плечо мастер, наполняя темной тягучей настойкой голубого трилистника высокий бокал.

Я осушила его до дна. Стало немного легче. Все же это чудесный цветок, не зря за него выкладывают столь значительные сумы денег. В нужную минуту он может и мертвого из могилы поднять.

Мастер дождался, когда я окончательно приду в себя, и протянул мне маленький медальон на тонкой цепочке.

– Это защитный амулет. Чтобы подобного не повторилось. Хотя, я несколько разочарован. – от этих слов я вздрогнула и едва не выронила подарок. – Думал, что за годы, которые я потратил на ваше обучение, вы постигли хотя бы азы искусства проклятий.

– Я прошу прощения, мастер.

– Ладно, в этот раз я прощаю тебя, моя дорогая. Но в следующий… избавляться от нежелательных последствий будешь самостоятельно.

И сказано это было таким тоном, что я едва смогла удержаться, чтобы не хлопнуться на колени и не просить пощады. Удержало меня толь ко то, что так сделаю только хуже самой же себе.

– Так что тебя привело сюда?

Я прочистила горло и собралась с духом.

– Принцесса, мастер. Мне кажется она несколько нервно воспринимает свой отъезд, потому решила приготовить зелье, дабы справиться с волнением.

– Истерила? – мне послышалась в голосе его некая брезгливость.

Да мастер не терпел людей слабых духом и подверженным истинно женским порокам. По крайней мере, слезы и истерики он называл именно так.

Мне же осталось только кивнуть.

– Мелкая дрянь. – процедил он сквозь зубы.

– И все же я думаю, что все будет в порядке.

– Думаешь?

Я решительно кивнула. не хотелось чтобы лорд советник сомневался в том, что я действительно смогу уладить столь незначительную проблему. Которая, со временем могла бы разрастись до катастрофических масштабов.

Лорд Наахар еще какое-то время разглядывал меня пытаясь прийти к какому-то решению. Скорее всего стоит ли вмешаться ему лично или все же довериться мне. но все же кивнул.

– Хорошо. Иди. Тебе еще нужно отдохнуть.

Я сделала реверанс.

– Доброй ночи тебе. Или уже утра. – кивнул он мне на прощанье.

Я удалялась быстро, но не поспешно, дабы это не было похоже на бегство. Так было всегда. Каждый раз.

В правой руке я зажимала плод трудов своих, в левой восстанавливающий настой. Кажется мне, что не скоро я захочу испытывать судьбу и снова спускаться в подземелье поместья лорда Наахара.

В полутемном кабинете было душно. Душно для него, сына льдов и гор. Он никогда не жаловал эти закупоренные маленькие помещения, в которых такие как он чувствовали себя подобно запертому в клетке зверю. Потому и метался от обжигающего жаром камина, до дышащего родной прохладой окна.Другое дело его покои. С огромными окнами, которые были всегда открыты, даже в зимние морозы, он не позволял прислуге их закрывать. С высокими потолками…

Ринемар усмехнулся, вспоминая, как вытянулось лицо его брата короля, когда он потребовал, чтобы ему отдали северную, самую холодную и необжитую, башню. В которой уже несколько веков жили только привидения и сквозняки. Но родному брату отказать не мог.

И тут же помрачнел.

По праву рождения именно он, Ринемар, должен был стать королем. Вот только вторая жена покойного отца, и мать Тегдарда, смогла если не убедить короля в том, что мать Ринемара, прижила сына на стороне, то посеять в его сердце сомнения. Потому умирая, Тигивар Смелендерский оставил, вопреки всем законам, трон младшему из сыновей.

Был ли тогда зол наследный принц. Еще как. Именно тогда он ушел в горы на пол года. Именно тогда…

Но не об этом ему надлежало думать сейчас.

Тегдард нервно барабанил пальцами по столешнице и это несколько раздражало Ринемара. Он даже и не думал, что настолько отвык от обычного человеческого общества. И даже родной брат, которого он благородно не винил в своих бедах, вызывал глухое раздражение. Другое дело его матушка. Вот кому он желал самых страшных мук. Но привитое с детства благородство не позволяло опуститься до того, чтобы мстить женщине. К тому же, как бы она ни старалась посеять ненависть и злобу между братьями, ей это не удавалось.