Возвращаюсь обратно к встрече с хозяйкой квартиры. Они ушли около семи часов назад, но для меня комната и дальше пахнет ее духами, а так же я до сих пор слышу ее голос. «Кристиан? Можно просто Анастейша. Вы просто так… так…»

Я до сих пор помнил, как ее рука ощущается в моей и мне до сих пор хотелось обнять ее, и крепко прижать к себе. Мне хотелось помочь ей избавиться от боли внутри нее и спасти ее от самой себя.

Мне было жаль ее, ведь потерять мужа это как потерять частичку себя. Я понимаю ее чувства, ведь я и сам потерял частичку себя. Я до сих пор не уверен в том, кто я, что я собой представляю и чем раньше занимался.

Могу сказать лишь одно: с каждым днем я начинаю замечать, что мои повадки и поведение меняются, но это кажется настолько правильным.

Я больше так не могу. Мысли просто заполонили мой разум, отчего тут же разболелась голова. Нужно остыть и прийти в себя. И бег мне в этом поможет.

Я возвращаюсь обратно в спальню, где, свернувшись калачиком, спит Ханна. Тихо открыв шкаф, я достал спортивную одежду и вышел в холл.

Через 15 минут я бежал по улице в сторону Гайд Парка. На улице было тихо и практически не было людей, за исключением тех, кто начинал открывать свои магазины или те же бегуны, которые вместе со мной направлялись в парк.

Добравшись до парка, я, не останавливаясь, забежал внутрь и побежал по дорожке. Не имело значения, куда она вела. Я просто должен был бегать и избавляться от мыслей, проветриться.

Секунды шли, минуты, а я бежал и не чувствовал усталости или боли в мышцах. Я просто продолжал бегать и наслаждаться тихим утром.

Голова начала освобождаться от мыслей, но часть из них крутилась в моей голове. Например, Кристиан. Многие уже называли меня так, а вчера еще и Ана. Не факт, что я был похож на ее покойного мужа, но во мне она увидела его.

Возможно, мы схожи в каких-то действиях, которые и привлекли внимание Анастейши.

Я захотел больше узнать о ней и ее семье. Еще меня волновал вопрос: кто тот мужчина, который был вчера с ней. Я не думаю, что это ее новый парень. Анастейша не из тех девушек, которые бросаются в объятья других мужчин сразу же после похорон мужа. Да и держались они далеко друг друга.

Во мне проснулась ревность. Какого черта этот мужик был рядом с ней. Я не видел в нем того мужчину, который заслуживает ее и который подходил бы ей. Я не видел его рядом с ней. Будто они из разных миров и я, к чертовой матери, надеялся, что они не вместе.

Взглянув на часы, понял, что нахожусь в парке уже около двух часов. Пытаясь избавиться от мыслей, я не следил за временем. Но и пробежка в парке не принесла мне ничего, кроме физической активности. От мыслей об Анастейше Грей я так и не избавился. Боюсь, теперь она стала для меня загадкой, как и девушка с моего сна. Черт, теперь нужно разгадывать загадки о двух девушках! Твою мать.

Когда я вернулся домой, то Ханна еще спала и я решил пока заняться приготовлением завтрака. Отправившись на кухню, я первым делом открыл холодильник и решил изучить его содержимое. Так, молоко, яйца и бекон есть. Сделаю омлет.

Несколько раз у меня чуть не подгорели бекон и омлет. Но я успел выключить газ. Попробовав еще раз, действуя уверенно и осознано, у меня все получилось. И вот уже на столе стоял завтрак, прикрытый, чтобы он был теплым, когда Ханна встанет.

Я тем временем пошел в гостиную и прилег на диван.

– Милый, это просто фонарик. Я должна осмотреть тебя.

Передо мной стоит тетенька в белом халате с какими-то штуками в руках. Она красивая. Очень. У нее красивая улыбка. Она улыбается.

– Можно я вот тут тебя потрогаю? – тетенька тянется рукой к моей груди, но я закрываюсь ручками.

Я смотрю на свои руки. Они маленькие. Детские. Худенькие.

– Хорошо, милый, я не буду. Я не обижу тебя.

Тетенька снова улыбается. Но я вижу, как по ее щеке катится капелька. Тетенька уходит. У меня такие капельки. Если мне больно, то у меня тоже такие капельки.

Мне часто было больно. Плохой дядя приходил к нам с мамой домой. Он бил меня. И еще чем-то тыкал в меня, отчего мое тело горело, жгло, и оставались следы. Было больно. Тетенька возвращается.

– Малыш, у тебя что-то болит?

Тетенька становится ближе и я вдыхаю ее запах. Она пахнет цветами. Мне нравится.

Тетенька аккуратно трогает мои ручки и ножки. Только их. А еще животик. Когда ее ручки поднимается выше, я ее останавливаю. Мне будет больно. Как и всегда, когда плохой дядя трогал меня. Я больше не хочу, чтобы болело. Не хочу плакать.

Тетенька смотрит на меня и я вижу, как по ее щекам снова текут капельки. Я хочу спросить, что это за капельки, но не могу. Я не могу говорить.