Я прихожу в себя и вижу перед собой Ханну, которая машет вилкой и спрашивает у меня, нравится ли мне торт.

Я улыбаюсь и киваю головой.

– Очень, малыш, - говорю я и беру еще один кусочек. – Он очень вкусный.

Торт и правда вкусный, но я продолжаю думать о торте из моего воспоминания. Неужели теперь и такие вещи могут вызывать у меня воспоминания о моей

прошлой жизни.

Спустя месяц.

– Хлоя, уже все.

Я зашел в квартиру и услышал, как Ханна разговаривает по телефону с Хлоей. Но не спокойным голосом, а обеспокоенным и с ноткой грусти.

– Да, поздно что-либо делать.

О чем это она?

– Я не думаю, что так было бы.

Интересно.

– А мне это зачем? Не кричи на меня. Оно мне не нужно.

Я тихо подошел к двери и продолжал дальше слушать.

– Хлоя, мне все равно. Я никогда бы не захотела.

Ханна сжала рукой телефон.

– Я их не люблю. Вообще не понимаю, как люди справляются с ними.

О чем, мать твою, она говорит?

– А фигура? И зачем мне все эти трудности. Я хочу жить в свое удовольствие.

У нее какие-то проблемы. Почему она мне об этом не говорит.

– Нет, Хлоя. Я ему не скажу. Он не должен знать об этом.

О чем я не должен знать?

– Я выкинула все бумаги. Нет, врач сказал прийти через неделю.

Ничего не понимаю. Какой доктор?

– Хлоя, послушай, Эван не должен знать об этом.

Я продолжаю дальше слушать. Хочу знать, что происходит.

– Ничего не вернешь. Я уже это сделала.

Я больше не могу ждать, мне нужно самому узнать все. Я захожу в комнату и слышу, что говорит Ханна Хлое.

– Ребенка больше нет. Я сделала аборт. Я ни о чем не жалею.

Аборт? Она убила ребенка? Нашего ребенка?

Я громко хлопаю дверью, и жду, пока Ханна повернется ко мне лицом.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – я еле сдерживаюсь, чтобы не наорать на нее.

Она смотрит на меня округлившимися глазами, которые наливаются слезами.

– Эван, я… Я

– Заткнись! – кричу я. – Просто, нахрен, заткнись.

– Эван, послушай.

– Я, мать твою, что только что тебе сказал.

Я подхожу к ней ближе и беру ее грубо за плечи, но мне похрен на это.

– Ты сделала аборт? Ты убила нашего ребенка? Какого хрена, Ханна?

Она молчит, но смотрит прямо мне в глаза.

– Эван, просто мы…

– Блять. Я тебя никогда не прощу. Проваливай отсюда нахрен!

Я отпускаю ее и отхожу к шкафу, где достаю ее чемодан и кидаю на пол.

– Чтобы через десять минут тебя здесь не было? Ты поняла меня, сука.

– Я не хочу…

– Заткнись. Не хочет она. – Я снова подхожу к ней и смотрю прямо в глаза. – А аборт делать ты захотела почему-то.

Я поворачиваюсь и ухожу из комнаты.

– Тварь такая, - кричу я, - аборт она сделала. Убить ее мало, сука.

Я поворачиваюсь в надежде увидеть ее с вещами, готовую убраться из квартиры и из моей жизни.

– Эван, - начинает она, рыдая и трясясь. – Пойми же…

– Я нихрена не хочу тебя понимать! Ты, блять, хоть понимаешь, что сделала. Да я видеть тебя не хочу! Вон из моей квартиры.

Я разворачиваюсь и направляюсь к выходу. Обернувшись, говорю.

– Что бы, когда я вернулся, и духу твоего здесь не было. Забудь меня.

Я ухожу, громко хлопая дверью, и сбегаю по лестнице вниз, стараясь как можно скорее уйти.

Я зашел в ближайший бар с целью напиться и забыть о том, что только что узнал. Какой же бесчеловечной нужно быть, чтобы убить ребенка. Какая, к чертовой

матери, женщина она. Какого, блять хрена, она не спросила у меня. Я любил бы этого ребенка, я хотел. А теперь? А теперь я не хочу знать Ханну.

Достаю свой телефон и пишу смс Хлое: «Передай своей драгоценной подруге, что я ненавижу ее, и пускай она идет нахрен. Я знать ее не хочу. А от тебя я такого не ожидал. Ненавижу вас обеих.» И выключив телефон, я засунул его обратно в карман.

– Что вы будете?

Ох, это бармен.

– Что я буду, что я буду. А давайте сразу же начнем с виски.

– Вам одну порцию или две?

– Давай сюда всю бутылку. У меня сложный день.

АНАСТЕЙША

Сегодня у меня назначена фотосессия, и чтобы не опоздать я встала пораньше, и чтобы никого не будить сделала себе завтрак. Позавтракав, я пошла в гардеробную, где надела свои любимые узкие черные джинсы, серую без надписей майку и черные конверсы. Дополнила я это черными очками в стиле кошачьих глазок и кожаным рюкзаком. Сегодня уже 18 число, а это значит - день рождения моего мужа. Даже если он и умер, мы все равно отпразднуем этот день. Я уже смирилась, ну, наверно, смирилась со смертью Кристиана, и больше не плачу о воспоминаниях о нем. Немного поразмыслив, я вспомнила одну вещь, которую когда-то у меня спросил Грей:”Ана, а какой исход жизни был бы для тебя самым ужасным?” Тогда я не восприняла этот вопрос всерьез и сказала ему больше не задавать мне такие глупые вопросы, но теперь я понимаю, что ужасный исход наступил. Я потеряла все, и что у меня осталось? Да ровным счетом ничего. Деньги? Слава? Да нахер оно мне все сдалось, когда рядом нет моего любимого Кристиана и нашей малышки Фиби, его родителей, моих родителей. Я держусь благодаря Теодору, если бы не он, я бы наверно сиганула с моста или сделала бы еще чего-нибудь.