§ 6. Идея и концепция развития как разновидность осмысления процессуальности бытия имеет строгую культурологическую привязку – она родилась на Ближнем Востоке и в последующем утвердилась в ряде культур Европы и России. Она является наследницей идеи процессуальности как последовательности происходящих событий в прошлом, настоящем и будущем, которая пришла в мировую культуру из мистических философских систем ближневосточных культур дохристианской эпохи, как идея олама, противопоставлявшегося древнегреческому космосу [21] . В отличие от древнегреческого космоса как «законосообразности и симметричности пространственных структур», олам – это поток временного свершения, …мир как история», «мир как время и время как мир»; «олам» снимается «через направленное во времени повествование, соотнесенное с концом, с исходом, с результатом, подгоняемое вопросом: “а что дальше?”» [22] . Эта идея процессуальности завоевала свои культурные позиции посредством христианской эсхатологии, органически войдя в мир Библии. Именно как христианская эсхатология впервые в европейском мышлении предстала мысль о том, что мир не просто находится в движении, изменении, но поступателен и конечен – возникает, существует, поступательно развивается и исчезает. Собственно, идея развития явилась естественным продуктом синтеза в европейской философии идей мирового движения и эсхатологии.

Таким образом, идея развития органична европейским и русской культуре. Другие культуры не породили в себе метафизики развития, которая им не органична.

Примечание 1. Познание идеи развития, ее философское осмысление и формирование научной теории развития в рамках европейских и русской культур – длящийся во времени исторический процесс, на некоторой стадии которого сегодня находится человечество.

Попытки решения проблем, связанных с развитием, имеют свою историю (около 300 лет, особенно интенсивно – начиная с немецкой классической философии (особенно Г. Гегель, К. Маркс) и эволюционной концепции в биологии (Ч. Дарвин)), исследование которой является специальной задачей, решению которой были посвящены многие исследования в отечественной философии советского периода.

Важно отметить наиболее принципиальные результаты исследования истории философского и научного познания феномена развития.

Длительный процесс рационального осмысления базовых идей христианского мировоззрения, живших в теле европейской культуры, привел к вычленению из синкретического целого христианского вероучения этой идеи, которая, будучи рационально осмыслена и сформулирована, первоначально предстала как идея развития. Философски и конкретно-научно (теоретически и эмпирически) развитие теперь осмыслено как саморазвитие, поскольку комплекс детерминации полагается имманентным данному процессу. Естественно, в различных философских традициях данный комплекс причин осмыслялся по разному и наиболее авторитетными в ряду других по праву стали объективно-идеалистическая (Г. Гегель) и диалектико-материалистическая (К. Маркс, Ф. Энгельс, отечественные философы советского периода) версии и этот вклад не забыт [23] .

Важным компонентом осмысления развития стало понимание противоречивости бытия, в том числе на основе внутренней антиномичности, противоречивости всех культур развития, сильнее всего – европейской и особенно русской культур, склонности этих культур к беспредельности, абсолютизации, крайностям. Оно присутствует в европейской и русской культуре в виде антиномий чистого разума (начали осмысляться И. Кантом), в онтических основаниях самопричинения и самодвижения культуры и бытия (осмысленных, сначала вне развития, в работах Ф. В. Й. Шеллинга, И. Г. Фихте, затем, как развитие, в трудах Г. В. Ф. Гегеля), антиномий морали в соотношении праведности и греха, благородства и низости (особенно глубокие основания понимания заложены Ф. М. Достоевским), антиномий эстетики в виде противоречия красоты и безобразия (осмысленных особенно Г. Гегелем и Н. Г. Чернышевским и реализованных в различных направлениях искусства), антиномичности старого и нового, в социально-политической сфере – антиномичности свободы и долга, эгоистичности и справедливости, равенства и избранности, антиномичности экономики в виде частного и коллективного (общественного, национально-государственного), саморегулируемого (рынок) и управляемого, антиномии аполлонического и дионисического начал в организации социального бытия и его динамики, антиномичности управления в виде сиюминутного (оперативного) и удаленного (стратегического) и т. д. Внутренняя противоречивость, антиномичность этих культур способствовала их самоосуществлению и развитию в реальном бытии, и одновременно – познавательной восприимчивости, отражению идеи развития в сознании. Противоречивость, антиномичность бытия сначала была осмыслена относительно стационарных (неразвивающихся, но движущихся) систем, явилась в философском сознании как сущность самодвижения и развития. Затем она стала фундаментом мысленного освоения развивающегося мира европейской и русской цивилизациями.

В исследовании истории особенно важным является анализ динамики обсуждавшихся проблем, вокруг которых концентрировалась внимание исследователей в ходе познания развития, особенно на протяжении последних полутора столетий.

В конце XIX – начале XX века наиболее острой является проблема выяснения (и обоснования) того, какие процессы являются развитием, а какие – нет. Предпринималось множество попыток выделить максимально возможное количество процессов, которые подходили под смутно осознаваемые критерии развития. За основу сравнения брались группы признаков, отличающих феномен развития от других процессов изменения – и отличение этих процессов до сих пор остается проблемой.

Далее последовали попытки выделения этапов различных процессов развития, выстраивания рядов развития, поиска их исторической логики (как в русле гегельянства и марксизма, так и в полемике с ним либо в виде самостоятельных направлений мысли, преимущественно в социальной философии). Дискуссии в этой области также продолжаются. Здесь объектом пристального внимания становятся причины процесса развития, детерминация самого процесса. Было предложено несколько объяснительных, претендующих на теоретичность, концепций развития и на конкретно-научном, и на спекулятивно-философском уровне. Однако долгое время доминировавшими все же оставались подходы, в которых предлагались варианты использования идеи развития в целях конструирования философских и социальных систем. Лишь постепенно происходит поворот к исследованию процесса развития как самостоятельного объекта исследования, к сожалению, пока оставшийся лишь поворотом (Д. С. Милль, Дж. Льюис, А. Бергсон, С. Александер, Л. Морган, позднее И. Пригожин, Г. Хакен и другие).

Важно специально обратить внимание на то, что в философской и научной рациональности европейской и русской культуры существует достаточно большое количество концепций и моделей, лежащих в русле метафизики стрелы времени. Так, сформировалось различное отношение к диалектике и разные подходы в самой диалектике (различные типы диалектики); в рамках различных философских концепций предлагалось множество вариантов источников и движущих сил развития, которые можно разделить на два принципиальных подхода к решению этой проблемы – внутренние противоречия или некая движительная сила (Бог, идея, воля, низус, «творческий порыв», «стремление к точке Омега» и другие); в определении направленности развития некоторые концепции склоняются к единонаправленности (линейности) развития, другие – к многонаправленности (типа «дерева», «ризомы»). Эти небольшие иллюстрации должны показать многомерность самой проблематики развития и в рамках культур стрелы времени.

Можно констатировать, что, несмотря на острую полемику вокруг понимания развития, уже к концу XIX – началу XX столетий у большинства ученых не оставалось сомнений в том, что процессы развития существуют, что они вполне реальны. Идея развития трансформировалась в принцип развития, который коротко можно сформулировать следующим образом – все в мире развивается; всякий реальный объект в том или ином отношении развивается, участвует в процессах развития [24] .