«Гроза», – промелькнуло в голове у Алисы, но ясное небо и жарящее солнце опровергали ее предположение. Правильный ответ пришел в ту же минуту, когда к ней подлетел Вожак.

– Серые Вихри, – выдохнул он, и первый раз Алиса увидела в нем человека. Человека, испуганного до смерти.

Так в Городе пугали расшалившихся детей. Говорили самым капризным, что за ними придут пылевые Вихри и унесут через окошко в самую даль пустыни. Почему-то эта страшилка, сказанная голосом матери, крутилась в голове у Алисы, пока они с Вожаком метались из стороны в сторону в поисках хоть какого-то укрытия посреди абсолютно ровной песчаной косы. Приближаться к скалам в надежде спрятаться в какой-нибудь тамошней пещере было самоубийством. Вихрь бушевал, подкидывая в воздух валуны размером с небольшие пригорки, плюясь раскаленным пеплом.

– Надо приземляться! – крикнул Томас, высматривая хоть какую-нибудь неровность, способную защитить их, а между тем горячий ветер усиливался и уже поднималась пыльная буря, будто им было мало урагана по левую руку.

Медлить было нельзя: Томас знал, что серые Вихри, словно разумные твари, выискивают Крылатых, чтобы уничтожить их в своей сердцевине, пронизанной электричеством и наполненной прахом. Он был почти уверен, что Вихрь скоро почует их запах так же, как охотники чуют добычу. В этом сумасшедшем огненном мире не стоило искать объяснений жестокости: любая тварь, порожденная опаленной Огнем землей, желала уничтожить выживших, эта ненависть и наделяла ее сознанием – опасным и смертоносным.

Томас решительно спикировал и опустился на гладкую почву косы, оглядываясь, пока не заметил в отдалении серый валун, достаточно высокий, чтобы за ним могли спрятаться два человека. Но Алиса зависла в воздухе, не решаясь спуститься, с ужасом наблюдая, как Вожак нарушает главное правило вылазки: никогда не приземляться туда, откуда ты не сможешь взлететь.

Под ней раскинулась пустыня, ровное пространство без гор и возвышенностей, как потом расправить крылья, если неоткуда будет упасть? Она лишится возможности использовать крылья и останется посреди пыльной косы, в десятке дней полета от дома. Это было хуже смерти от серого Вихря. Но Вожак, стоящий на земле, кричал ей что-то, размахивая руками, показывая на небольшой камень.

– Приземляйся, идиотка! Я приказываю тебе! – расслышала она голос Томаса, который надрывал горло, понимая, что привело девчонку в такой ужас. И у Алисы сжалось сердце.

Нарушить приказ было еще страшнее, чем нарушить Закон. Почти так же, как потерять возможность расправить крылья в свободном полете. Но сейчас она была готова наплевать на каждое слово, что кричал ей бывший Вожак, и попытаться улететь отсюда домой или к скалам.

«Но тогда он останется тут один, – вдруг отчетливо поняла девушка, – не сможет полететь, и его съедят падальщики».

И отчего-то эта мысль показалась ей в разы невыносимее, чем приземление на гладкий песок. Оставить Брата по Крыльям в беде – этого Крылатый не совершил бы никогда. Алиса зажмурилась и опустилась вниз.

Как только подошвы ее ботинок коснулись песка, последовал подземный толчок такой силы, что девушка не удержалась на ногах; Томас подскочил к ней, схватил за руку и, подняв рывком, потащил к спасительному валуну. Вихрь приближался. Он будто состоял сплошь из пепла, непроницаемый, плотный, он выл и отшвыривал все, что попадалось ему на пути, крутясь в своей спирали и сверкая молниями.

Когда Крылатые достигли камня и, прижавшись к нему спиной, замерли, Вихрь остановился в стороне. Он покрутился на одном месте, оставляя под собой гигантскую воронку, а потом, смахивая раскиданный песок обратно и ровняя место воронки пылевым хвостом, направился прямо к камню. Туда, где, зажмурившись и шепотом молясь Святым Крылатым, Деревьям и умершей маме, скорчилась Алиса. Она чувствовала, как сильно сжимает ее предплечье рука Вожака, слышала его сдавленное дыхание, ощущала его тепло у бока, но не могла найти в себе силы посмотреть на него – увидеть смертельный ужас в глазах Томаса, увериться, что они с ним обречены.

Вихрь был уже на полпути к ним; потрескивая электричеством, он тянул к камню серые ветряные отростки, когда рука, сжимавшая предплечье Алисы, вдруг разжалась.

– Возьми, – услышала она горячий шепот и открыла глаза.

Вожак протягивал ей кожаную книжечку.

– Здесь карта, – сказал он. – Лети и найди оазис.

Не понимая, что происходит, Алиса забрала книжечку и с ужасом увидела, как Вожак встает в полный рост. За его плечами волшебным образом распустились крылья – ему для этого не понадобилось падать с высоты, разве такое возможно? – словно раскрылись два огромных паруса. И тут он взлетел.

Сделав круг около замершего Вихря, Томас повел его за собой в сторону, уводя от камня и косы. Вихрь еще не нагонял его, но скорость, с какой приходилось лететь Вожаку, была даже для лучшего из Крылатых почти предельной.

«Очень скоро я устану, и тогда Вихрь меня настигнет», – спокойно думал он, не понимая, почему поступил так.

Зачем он поддался секундному порыву, отдав заветную книжицу ничего не значащей для него девчонке, а теперь ценой своей жизни уводит от нее Вихрь? Ответа Томас не находил, но чувство, что Анабель бы сейчас им гордилась, в первый раз за последний десяток лет, прибавило ему еще немного сил.