– Жаль разочаровывать тебя, - сказал я, с непринужденностью, данной мне прожитой жизнью, маскируя ужас от этой мысли, - но смерть Живана ничего не изменит. У военных есть такая штука, называется цепь командования. Старший выживший офицер просто продолжит начатое.

Но у него не будет таланта Живана руководить и не будет той неустрашимой уверенности наших солдат, как была под командованием Лорда-генерала. Не сомневаюсь, что если этот отвратительный план исполнится, у нас всех будут огромные неприятности.

– Увидим, - сказала Ханар, жестикулируя дулом оружия ксеносов, которое держала в руках, - теперь, если вы оба свалите с этих мест и из шлюпки, я полечу дальше.

– Оставайся на месте, Юрген, - сказал я, внезапно осознав почему мы до сих пор живы, - она не посмеет стрелять внутри этой штуки, опасаясь фракнуть оборудование.

– Я рискну, если придется, - сказала Ханар, тень неуверенности разрушил ее маску непоколебимости.

– Я сомневаюсь, - сказал я, пустив в голос нотку презрения, - мне интересно, что почувствуют твои товарищи, если узнают, что их лидер всего лишь трус и банальный воришка.

– Ничего подобного, - сказала Ханар, она так сильно контролировала свой голос, что я услышал как внутри нее бурлит гнев, ища выход, - я совершенно выдающийся вор. И если эти идиоты сильно жаждут сложить свои головы за Всеобщее Благо, то отлично, я это только приветствую. Я же намереваюсь жить дальше, чтобы снять сливки.

Она выдавила из себя безрадостный смех, который совершено ей не подходил.

– Почему я не должна быть хорошо вознаграждена за свои усилия? Сколько вы когда-либо получали за то, что ставили свою жизнь на грань, разве все это время вы не скучали с этими паразитами, с момента как поднялись на борт?

– Я получаю стандартную оплату, определенную Муниторумом для комиссара моего звания с учетом выслуги лет, - ответил я, в конце концов, неприятно понимающий, сколько у нас казалось общего, - плюс размещение и питание, когда потребуется.

Я медленно улыбнулся и у меня возникла идея. Это было рискованно, но если я вскоре что-либо не сделаю, она в любом случае нас убьет. Я поднял руку и указал на свою фуражку. Конечно же, на фуражку и на кушак.

– Ни один комиссар не будет объявлен мертвым, без этого.

Я оставил свою руку покоится под темно-красным кушаком на талии. Ханар мстительно улыбнулась, наконец решившись.

– Тогда должно быть это твой счастливый день, - сказала она и ее палец сжал спусковой крючок.

Я выстрелил первым, плазменный заряд из найденного мной оружия испарил переднюю часть кушака и поджег штанины моих брюк, потом полетел дальше в предательницу, прямо в правую сторону ее груди, сжигая ключицу и плечо. Завопив, она отшатнулась назад, и ее рука глухо шлепнулась на плиты палубы, все еще сжимая рукоятку пистолета тау.

– Юрген, вперед!
– Заорал я, облегченно увидев, что она вышла из люка, но мой преданный помощник уже нажал на кнопку на подлокотнике своего сиденья.

У меня как раз хватило времени, чтоб последний раз взглянуть на Ханар, которая, несмотря на свои ужасающие раны, отчаянно кинулась в шлюпку, после чего с лязгом закрылся люк и запустился двигатель , выкидывая нас из "Гребня волны" с таким ускорением, что я был почти благодарен за чрезмерную обивку сидений.

– Что теперь будем делать, сэр?
– спросил Юрген, как только мы нашли вокс и отчитались о ситуации Живану, который уверил меня, что будут приняты все необходимые меры.

– Я думаю, сидеть тихо и наслаждаться фейерверком, - ответил я, когда маленькая новая звезда быстро вспыхнула среди звездного неба, "Гребень волны" детонировал слишком далеко от предполагаемой цели, когда экипаж флагмана получил неожиданный шанс попрактиковаться в стрельбе. Пройдет несколько часов, прежде чем дух-машины шлюпки привезет нас домой, и я задумчиво выудил бутылку амасека из своего кармана.

– Я предполагаю, что на борту этой штуковины не найдется стаканов?