Закаменелый профиль Скульптора. Волевой подбородок. Нет, не отступит, чтобы после не стыдиться перед другими и перед самим собой.

Сердитая физиономия Мерзляка. Не поддастся, хоть и будет мерзнуть, согреваемый лишь мыслью о том, что не отступил!

Восторженные черты Слава, оператора. Не жалеет ли он о том, что его все-таки не заставили возвратиться? Поздно! Уже нет пути назад. Впрочем, занятый красотами пейзажа, он и не ощущает опасности.

Замкнутость молчальника Рада. Он все утратил. Терять ему больше нечего, нечего бояться. Он не отступит.

Деловитость Димо! Шагает, как пашет! Такие не отступают!

А вот и лицо Суеверного, сосредоточенное, он словно подслушивает тайные голоса. Он не отступит из упрямства, чтобы не поддаться своим ощущениям!

Влюбленный Андро — бледный, задумчивый, идет и будто бредит на ходу. Веди его прямо в пропасть, пойдет как лунатик!

Вздернутый мальчишеский нос Дары. Такие сорвиголовы — самые решительные и верные! Хотя бы все ветры мира за волосы тянули ее назад, она из одного упрямства не отступит!

А вот и он!.. Воплощенное тщеславие. Мой соперник Никифор. Скорее он меня заставит отступить, только бы показать, что он, бывший вожак, — самый выносливый и что он — будущий!.. Никто не отступит.

Первые становятся последними

Наконец и Найден становится позади всех и принимает наш ритм. Группа ведет вожака. А группу ведет внутренняя неотменимая воля.

Холодает.

Мерзляка знобит, он уже не в силах совладать с собой:

— Давно пора вырабатывать морозоустойчивые ткани, теплопроводные носки и рукавицы!

— И штаны? — невинно спрашивает Насмешник.

Вожак шагает последним, сообразуя свои шаги с шагами остальных.

Взгляд его жалом впивается Никифору в спину.

Дара вслух присоединяется к мыслям вожака:

— А наш Деян сейчас от зависти все свои проводочки выгрыз! Нет, благоразумие — страшный бич!..

Вожак возражает не ей, а самому себе:

— Деян не смог, его с работы не отпустили!

Никифор выжидает момент, чтобы пустить каплю яда:

— Если бы по-прежнему за все отвечал я, он бы бросил работу! У меня он был самый дисциплинированный!

Но вожак Найден в долгу не остается:

— В твое время и задания были полегче…

— Деян как будто был против сегодняшнего восхождения! — Суеверный подливает масла в огонь.

— Ничего подобного! — поспешно откликается вожак.

Бранко с высоты своего совершеннолетия судит беспощадно:

— Деян стареет. Переходит в графу «ПРОТИВ».

Дара заливается звонким смехом:

— Вот у Деяна сейчас уши горят! Вы все о нем, да о нем!

Но независимо от того, что думает о Деяне каждый в отдельности, групповой приговор ему уже вынесен и обжалованию не подлежит!

Он — дезертир! Нелегко ему будет занять свое прежнее место среди нас. Когда в дело вступает существо МЫ, единице нет оправдания. Не принимаются в расчет никакие уважительные причины. Больше того, чем они уважительнее, тем хуже!

С радостью пренебрегать собой, своими нуждами — это необходимо для того, чтобы тебя приняли в группе с уважением и любовью.

И кто бы мог подумать, что именно Деян… Он всегда служил нам примером. Поступок его озадачил нас. А хуже нет вины, чем быть непонятным для своих друзей, будить сомнения…

Но Деян ведь это знает лучше кого бы то ни было!

Так почему же все-таки он не пришел?

Мысли пробуждаются на ходу

Впереди второй. Шагает и раздумывает. Это Насмешник. Может быть, он острит и наедине с собой? Или наоборот, жалуется самому себе? Или тоскует?

Снег подшучивает над ним: скользит под ногами, отводит в сторону, липнет к подошвам ботинок и тянет назад. Но Насмешник остается верен себе. Он мстительно острит по адресу отсутствующего Деяна:

— Вы, старые волки, не бывали в горах в такую погоду, верно?

Деян оседлал высокую скалу и с несколько старомодным восхищением оглядывается вокруг:

— Мы поднимались в горы не ради рекордов, а чтобы увидеть с высоты то далекое, что никогда не увидишь снизу!

Насмешник мысленно дразнит его: