— Завтра с утра поедем к дознавателю, — сообщила девица.

— Снова отвезешь меня в тюрьму?

В закрытой пластмассовой ёмкости плескался кисловатый зеленый сок, а в пузатой бутылочке размером с кулак и с притертой стеклянной пробкой был, судя по вкусу, неплохой коньяк. Сергей даже повеселел. Это сгодится! В остальных коробочках были нарезанные пресные овощи и кусочки темного и слегка сладковатого мяса, тоже явно без специй. Ни соли с перцем, ни хоть какого соуса не было.

— У нас нет тюрем. Привыкай использовать информацию, которая у тебя уже есть. Алкоголь весь твой — я рада, что с ним угадала. Никогда не могла понять по какому принципу его выбирают, — трепалась девица. Неясно, когда глотать успевала. — Дознаватель официально внесет тебя в систему, и ты сможешь получить личный коммуникатор. А на твою сестру я отправила запрос: сначала найдем её, потом сюда перевезем.

— Сюда? В эту комнату? — Сергей ужаснулся, представив себя на постели с этой… и с Ленкой!

— Нет, зачем мне твоя сестра? Я-то в этом твоем понимании все-таки нормальная, с девочками по собственному желанию не играю. «Сюда» в смысле на эту планету, чтобы ты мог с сестрой быть.

— Спасибо, — выдавил из себя Сергей. — А если Император её захочет?

— Да ну тебя! — засмеялась девица. — Зачем ему твоя сестра? Это же будет скандал: я твой куратор, а он вмешается в семью курируемого! Половина дознавателей на уши встанет! Ты пойми, у нас ничего скрыть нельзя, все же телепаты. Плюс от каждого ажлисс, напрямую из его памяти, пишется дневник. Хотя императорский дневник для ажлисс недоступен, но мой открыт. Ажлисс дознаватель, который знает твою сестру, тоже проверяется периодически. То есть, зачем Императору такие сложности, когда у него есть вполне легальные подружки? У людей продуманная перекрестная безопасность, не волнуйся.

— Я теперь тоже ажлисс? Сколько мне теперь лет?

— Ой, да ну тебя совсем! Ажлисс так не станешь. Надо совершить нечто важное для всего человечества. Пройти комиссию, получить личное одобрение Императора. А внешность с возрастом вообще не связана! Инкубатор тебя просто обновил. Старые переломы исправились, как будто их не было, пальцы выросли и зубы новые. Я не хочу, чтобы моя игрушка быстро сломалась.

Сергей замер с куском бутерброда во рту. Ясненько.

— Спокойной ночи, — смазливый стюард кивнул уходя.

Дверь открылась и закрылась.

А в проеме в спальню объявилась девица. Обеими руками держала перед собой большую кружку и светила сосками.

— Прости, я привыкла говорить, что думаю, — прошептала опустив очи. — Я глупо пошутила, прости! Я не умею нормально общаться. Я хочу подружиться с тобой, я буду стараться.

— Обалденная дружба! — Сергей уставился на девицу с ненавистью. — Ты меня сколько раз изнасиловала?

— Ни одного, — негодующе вскинула глаза. — Я нашла и раскрыла твою собственную способность любить. Использовала твои желания, только немножко усиливала! Это ты меня трахал, если уж на то пошло. Но я была рада и согласна. И никто никого не насиловал.

— Ты влезла в мою голову и принуждала меня! Ещё в катере. И в тюрьме, — прорычал Сергей.

— Ах там! Ты меня, прости, убил. Мне нужна была энергия и силы для регенерации. Ты взял, ты и дал. Все справедливо. Больше всего энергии выделяется, когда человек или очень страдает или, наоборот, очень радуется. Ты бы предпочёл, чтобы я с тебя кожу снимала? А потом, с новым партнёром реакция всегда бывает сильнее. В тюрьме же я тебя лечила.

— Я никогда не трахался с мальчиками!

— И не трахался. Я не мальчик, — девица поставила кружку на стол и демонстративно по-цыгански повела плечами тряся сиськами. — Это мы уже выяснили, нет?

Сергей откинул голову на спинку кресла и сполз по сиденью. Сосредоточился, глядя ради смены в белый потолок:

— Первое… Не смей лезть ко мне в башку. Полудурка! Никогда и… никогда. Никаких, к бесу драному, фантомов. Второе. Не смей ко мне прикасаться. Ни гипнозом, ни телом, — к такому маразму его не готовили. Чуть не застонал: где, черт подери, застенки, допросы, пытки? Что с этой маньячкой делать?! Чем этого… эту идиотку прошибить?! — Ты уже сделала всё. Не делай ещё хуже. Хуже просто некуда. Или я тебя придушу, как только ты уснешь!

— Хорошо. Я обещаю. Но разве ты настолько глуп, что будешь совершать бессмысленные поступки? Зачем тебе меня душить, если ты меня убить не сможешь? Пока ты курируемый, ты под моей защитой. Но если ты снова нападешь на меня, на другого ажлисс или человека, то подпишешься на смерть, многократную мучительную смерть. Зачем тебе это? Ложись, — девица присела на тахту и похлопала по подушке. — Я отращу тебе фолликулы и потом покажу, как вспомнить всё, что в тебя записал инкубатор. И да, мне придётся до тебя дотронуться, но считай, что я врач. И фантомом придется тебя усыпить, иначе будет больно.

— Да сейчас! Ты себе перья растила, я видел. Чему там болеть-то? — Сергей задвинул кресло и снял ботинки. Раздеваться он не будет, ещё чего! Только что оделся.

— Как хочешь, но когда я задницу тебе исправляла, то обезболивала. А не насиловала, вообще-то!

— Нет, ну вот кто тебя за язык тянет? — Сергей помотал головой и лег поверх одеяла. — Треснул бы тебя по морде, была бы ты мужиком. Повторяю: никаких фантомов. Не баба, выдержу и по-живому.

И выдержал. Девица приложила ладони к его щекам, острые иголочки пулемётными очередями застрочили по скулам и горлу. Казалось, кожа вспучивается микроскопическими горячими вулканчиками. Он был прав: не такая это и боль, бывало гораздо хуже. Когда, например, болели отмороженные пальцы, и казалось, что нога отгнивает минимально до колена. А тут Сергей закрыл глаза, считал прикосновения — каждое сопровождалось взрывами вулканчиков — и сам не заметил как погрузился в сон.