– Нет! Нет! И нет! Не надо делать из меня идиота! – заорал отец. – Я не шальной миллиардер, чтобы выбрасывать такие деньги на прихоти своей съехавшей дочурки! Я не имею возможности финансировать картинки, которые ты будешь выкладывать в Интернете! Я не собираюсь выдергивать из бизнеса серьезные деньги на чушь, которую ты мне здесь несешь!

– А что ты хочешь, чтобы я нашла себе богатенького папика, который будет меня спонсировать? – с вызовом прокричала дочь.

– Папика? – хмыкнул Игорь. – Да если бы у тебя был папик, хоть какой завалящийся престарелый дурачок, ты бы в жизни ко мне с этим вопросом не подошла.

– Ах так! Я найду такого, можешь не сомневаться! – воскликнула дочка.

– Как найдешь, сообщи мне, я тебя поздравлю.

Лика поняла, что разговор дальше не пойдет.

– Ну папочка, ну ты же бизнесмен, у тебя чутье, ты сам всегда говорил, что у тебя чутье, – чуть ли со слезами начала причитать она, – неужели ты в меня не веришь? Неужели ты не хочешь, чтобы я стала звездой? Папа, я стану звездой, с твоей помощью или нет, но я своего добьюсь! Но если ты поможешь мне, то будешь потом собой гордиться. Поверь, я оправдаю все твои вложения, папа. Ну посмотри на наших звезд: одну спонсирует папаша, другого – папаша. Куда ни плюнь…

– Я понял, о каких звездах ты говоришь, – твердо отчеканил Игорь, – но у этих детишек папаши – нефтяные и прочие магнаты, и порядок состояний у них несопоставим с моим уровнем. Ты понимаешь, бестолковая ты дура, что это разные уровни! Их возможности и мои – это небо и земля! Неужели ты настолько глупая, чтобы это не понимать? Или у тебя от твоих завихрений совсем мыслительный процесс разладился?

– Ничего у меня не разладилось! – в слезах кричала Лика. – Просто ты не хочешь мне помочь, ты в меня не веришь! Я бы верила в свою дочь и желала бы ей счастья!

– Счастья?! – гаркнул отец. – А ты уверена, что твоя затея обернется именно наступлением этого самого счастья? Ты не предполагаешь такой вариант, как разочарование? Глубокое и серьезное, которое повлечет за собой депрессию. Такой вариант ты не просчитывала?

Игорь заходил по комнате, нервно сжимая кулаки.

– Ты знаешь правду о себе, – чуть спокойнее сказал он, – была бы ты гениальным ребенком – другое дело. Был бы у тебя настоящий голос, талант, который нельзя зарывать в землю, я бы еще подумал. Но ничего этого нет!

Игорь разнервничался всерьез и ничуть не щадил чувства дочери.

– У тебя нет голоса, нет таланта, – продолжал он, – есть только одержимость стать одной из многочисленных безголосых шлюх, которые показывают свои задницы всей стране! Я не хочу, чтобы моя дочь была в их числе! Я презираю это стадо бездарностей, топчущих сцену в поисках богатых мужиков, которые обеспечат их жизнь. Вот во что ты предлагаешь мне вложить свои деньги! В поиск богатого козла, который будет тебя иметь и спонсировать! Но я бизнесмен, а не сутенер! И тем более не сутенер для своей дочери! Поняла?! И если я вкладываю деньги, то только в тот бизнес, в котором я что-то понимаю, который я изучил, о котором я имею представление. Я вкладываю только туда, откуда гарантированно извлеку прибыль. И я не один, у меня есть партнеры, с которыми я должен обсуждать свои предложения. Или ты хочешь, чтобы я и своим партнерам рассказал про твои амбиции? Если я верю в твое будущее, то только в будущее нормального человека, который перестанет, наконец, намазывать на морду килограммы косметики, а вместо этого закончит институт и займется настоящим делом. И все, больше никогда не заводи со мной подобных разговоров! Я больше не хочу об этом слышать!

Отец тогда громко хлопнул дверью своего кабинета, где происходил разговор, и еще долго старался избегать встречаться с дочерью даже за завтраком.

Рассказывая все это, Лика раскраснелась от гнева и обиды, в глазах заблестели слезы. Кате, с одной стороны, было очень жаль девушку, но ведь и отец ее прав: если бы она закапывала талант – другое дело, а так ведь это блажь, каприз, болезненная одержимость, которая может плохо кончиться в первую очередь для нее же самой. Да и потом для Игоря, наверное, это очень большие деньги, и он не может рисковать бизнесом и благополучием семьи. Катя постаралась найти правильные, не обидные слова, чтобы и утешить новую подругу, и найти объяснения отцовского отказа. Но только она начала говорить, Лика оборвала ее на полуслове, неожиданно спросив:

– Как тебя зовет дядя Боря? Катюша?

– Да, – пожала плечами Катя, – а что?

– Старушка Кэт – вот как я буду тебя звать, – сказала Лика, с вызовом глядя Кате в глаза и раздувая ноздри, – сколько тебе: двадцать три, двадцать четыре? А ты уже старуха! Рассуждаешь как старуха, вещички себе прикупила старушечьи. Кому я все это рассказывала? Такое может понять только тот, в ком горит огонь! Поняла? Огонь! Может, у меня нет таланта, но у меня есть огонь! Во мне он горит, а в тебе нет.

– Почему это? – возмутилась Катя.

– А что, не видно? – ухмыльнулась Лика.

И тут до Кати дошло, о чем идет речь. Она поняла, о чем говорит ее кузина, и неожиданно для себя самой выпалила:

– Есть огонь, просто я никому не рассказываю…

И в следующие несколько минут Лика узнала о Димочке, о знакомстве на остановке, обо всех мучениях Кати в те две недели, что он не звонил, и о сегодняшних страданиях, потому что звонка опять нет и, что делать дальше, Катя не знает.

– Так ты любишь своего Димочку, – со злорадством констатировала Лика, – ты влюблена как кошка, вот что я тебе скажу.