– Нет, - вздохнула я.

Я с надеждой смотрела на неё. У неё были приятные формы фигуры, каштановые волосы и карие глаза. Её горло плотно обхватывал стальной ошейник.

– Мне жаль, - покачала она головой.
– Я тоже не могу. Меня никогда не учили читать.

И рабыня покинула меня, торопясь по своим делам, или скорее по делам её господина.

– Что здесь происходит? – грозно спросил служащий Архона.

– Ничего, Господин, - испуганно пискнула я.

– Если Ты задержишь рабыню, спешащую по поручению её господина, и она опаздывает, то, скорее всего её ждёт наказание плетью, - объяснил он.

– Мне жаль, Господин, - тут же пожалела я, что задержала женщину.

– Почему Ты её задержала? – поинтересовался он.

– Я хотела, чтобы она прочитала надпись, отправленную над моей головой, - призналась я.

– Почему же Ты не спросила об этом у меня?

– Я боялась, - честно сказала я. – Сами Вы не стали читать её мне. И я подумала, что возможно, Вы не хотели, чтобы я знала то, что там сказано.

– Значит, толком не зная можно это или нет, - заключил он, - Ты, тем не менее, попыталась, возможно, в обход моего желания, узнать содержание надписи?

– Да, Господин, - всхлипнула я.
– Простите меня, Господин!

– Тебя стоит выпороть, - сообщил он мне, отстёгивая смотанную петлями рабскую плеть со своего пояса.

– Я - свободная женщина! – взвизгнула я.

– У Тебя тело рабыни, - заметил он.

– И даже это не отменяет того, что я - свободная женщина, - сказала я.

– Возможно, Ты и правда - свободная женщина, - усмехнулся он. – Мне трудно представить рабыню, которая была бы настолько глупой.

– Не надо бить меня, - взмолилась я.

Я с непередаваемым облегчением наблюдала, как служащий вновь свернул ремни плети. Но моё облегчение оказалось временным и крайне недолгим. Он поднёс её прямо к моему лицу.

– Поцелуй и оближи это, - приказал он.

– Пожалуйста, - застонала я.

– Ты сделаешь это сейчас, или Ты сделаешь это после того, как будешь выпорота ей, но сделаешь всё равно, - предупредил мужчина.

Мне ничего не оставалось, кроме как покорно вытянуть голову вперед и, аккуратно, облизать и поцеловать его плеть. Кивнув, он пристегнул своё безжалостное, гибкое приспособление для наказаний обратно на свой пояс.

– Господин, - осмелилась позвать его я.

– Да.

– Почему Вы не сказали мне, что написано на табличке? – спросила я.

– Я показал её Тебе, - объяснил он. – Но мне не приходило в голову, что Ты не грамотная.

– Но я действительно не умею читать, - призналась я ему.
– Пожалуйста, скажите мне, что там написано!

– Не сейчас, милая Лита, - усмехнулся он.
– Не сейчас.

И он ушёл, оставив меня одну, прикованную к столбу посреди площади. От досады я топнула правой ногой, и сердито встряхнула цепями. Слезы затопили мои глаза. Я была унижена, как самая настоящая рабыня.

А день всё никак не кончался. Уже не только руки, но и всё моё тело нещадно ломило и болело.

Время от времени, то один мужчина, то другой останавливались посреди спешащей куда-то толпы, чтобы взглянуть на меня. Обычно я прятала глаза, но, даже в этом случае, мне казалось, что я ощущаю на себе их жадные взгляды, словно ощупывающие моё тело. Я не могла даже прикрыться руками, ибо меня приковали цепями, и выставили под их пристальные взгляды, как могли бы выставить любую другую голую рабыню.

Иногда они подходили к платформе вплотную, чтобы осмотреть меня более тщательно. Однако служащий Архона, запретил им касаться моего тела, проверять мои рефлексы рабыни. Точно так же я была не обязана реагировать на определенные виды команд, например, изображать «губы рабыни», кривя их как если бы собираясь поцеловаться, или медленно извиваться перед моими зрителями. Значит, они всё ещё рассматривали теоретическую возможность того, что я могла оказаться свободной.

– Она здесь не для торгов, - отрезал служащий Архона, одному нетерпеливому парню, особенно мной заинтересовавшемуся.

– Очень жаль, - явно огорчился тот.

– По крайней мере, не сейчас, - добавил чиновник.

– Значит, позже, возможно, - обрадовался парень.

– Не исключено, - согласился служащий.

Это случилось во второй половине дня, уже ближе к вечеру. Я, вдруг, напрягалась в ужасе от увиденного, и стремительно опустила голову, задрожав всем телом. Больше всего в тот момент, мне хотелось стать невидимой, спрятаться как можно дальше, но, конечно, цепи отлично справлялись со своей задачей. Я была выставлена на всеобщее обозрение, и совершенно беспомощна в держащих мои руки кверху кандалах.