Обсуждение фильма было скандальным. Редактор «Правды» кричал на нас — мол, кто сделал, да по чьему такому велению, да кто консультант, да кто дал право такие фильмы о войне снимать. Всем было не по себе. Эрдман молчал. Я встал и сказал только одно: «Создать настоящую приключенческую картину нам не удалось, но вы, надеюсь, поймете, как важен приключенческий жанр, и другие напишут лучше, чем мы…» Он кричал и размахивал пальцем у меня перед носом, буквально задевая нос: «Забыли с Эрдманом, откуда недавно вернулись? Опять захотелось?» Пришлось его оттолкнуть. А следующий худсовет был как нельзя более мирный. Нам говорили, что картина замечательная, и всякие лестные слова, хвалили консультанта, хвалили замечательную идею «снять приключенческую картину о войне»… Потом новая «встряска». Картину опять запретили, она признана халтурой. Велят переделывать. Мы ходили ко всем большим людям — режиссерам, композиторам, операторам, — просили за нас картину не переделывать, не соглашаться… В общем, фильм мы доделали сами, безрадостно. Он вышел — и получил Сталинскую премию…

Почему же Эрдман не написал следующую пьесу? Еще Маяковский ведь с восхищением спрашивал: «Коля, расскажи, как ты так хорошо пишешь пьесу…» Все уговаривали Эрдмана. Он медлил. Так и не написал. Впрочем, вспоминается, за год до смерти у Николая Робертовича была большая радость — ему перевели рецензию известного шведского критика на «Самоубийцу».

«Критик написал то самое, — говорил Эрдман, — что я говорил актерам не репетициях! Как угадал!»

Так получилось, что беседу с М. Д. Вольпиным продолжить не удалось. Через неделю после этой записи М. Д. Вольпин погиб в автомобильной катастрофе.

Впервые опубликовано в журнале «Театр» (1987, № 10). Печатается по тексту пьесы Государственного театра им. Вс. Мейерхольда, находящемуся в архиве Главного репертуарного комитета (Главреперткома), куда он был послан в 1933 г. по требованию последнего (ЦГАЛИ, [2] ф. 656, on. I, д. 3199), со следующим устранением опечаток, искажений и цензурных исправлений, согласно машинописной рукописи Н. Эрдмана (ЦГАЛИ, ф. 2570, on. 1, д. 4, 5, 6) и первой публикации:

Стр. 21, строка 19

«Надежда Петровна (смотря на оборотную сторону картины)» вместо «Надежда Петровна»

Стр. 25, строки 8–15

Введено: «(Ударяет молотком по стене, раздается шум падающей посуды).

Надежда Петровна. Ой, батюшки, никак у жильца посуда посыпалась.

Те же и Иван Иванович Широнкин.

В комнату с криком вбегает Иван Иванович Широнкин. На голове у него горшок»

Стр. 27, строки 4–6

Введена ремарка: «Все, начиная с Павла Сергеевича <…> уходит»

Стр. 27, строки 35–36 «всякую шваль» вместо «всякого»

Стр. 29, строка 40

«Настя. Я…» вместо «Настька (молчит)»

Стр. 31, строка 38

Введена ремарка: «(Уходит. Варвара Сергеевна — вслед за ним)»

Стр. 32, строка 6

Введена ремарка: «Два человека вносят сундук»

Стр. 32, строки 15–16

Введена пропущенная реплика: «Надежда Петровна. Ах, вы меня пугаете, Тамара Леопольдовна»

Стр. 32, строки 17–20

«Надежда Петровна! (Носильщикам.) Ставьте его сюда. Больше вы мне не понадобитесь. Два человека уходят» вместо «Надежда Петровна!» Стр. 36, строка 3

Введена ремарка: «В квартире Гулячкиных»

Стр. 37, строка 38

Введена ремарка: «(Хочет ее обнять)»

Стр. 39, строка 3

«Иван Иванович (входит, на голове горшок)» вместо «Иван Иванович»

Стр. 39, строка 26

Введена ремарка: «(Убегает)»

Стр. 40, строки 36–37

Введена ремарка: «Шарманщик играет, Варвара Сергеевна поет. Голос Насти: „Потерпите минутку, я сейчас!“ Вбегает Настя»

Стр. 43, строка 3

Введена ремарка: «Настя и шарманщик уходят»

Стр. 45, строки 22–23

Введена ремарка: «(Всовывает гвоздь в замок, пытается отпереть)»

Стр. 45, строка 34

«Павел Сергеевич (из-за сундука)» вместо «Павел Сергеевич»

Стр. 46, строка 39

«(Роняет револьвер)» вместо «(Роняет)»