– Куда ты полез-то? Сидел бы на месте.

Я невольно посмотрел в ту сторону, где догорал наш ялик.

– Здесь было веселее, – сказал я. И затем обратил взгляд на пленного.

Я впервые видел хвостатого так близко. Мне бросились в глаза черты, которые были типичными для его племени: череп, заостряющийся кверху, узкие, близко поставленные глазки, широкий нос и большой рот над узеньким кошачьим подбородком. На первый взгляд – типичный дегенерат. Да и на второй тоже...

– Ну, мы с тобой пока отдохнем, – сказал мне Вовчик, – а ребята с обезьяной поговорят. Ты не против?

– Не против. Все равно я обезьяньего языка не знаю.

– О! А они знают.

Мы с Вовчиком направились туда, где еще минуту назад шло сражение. За кустами я увидел дымящийся перевернутый набок ялик, а рядом – четырех мертвых хвостатых, частично превращенных в слякоть.

Недалеко от ялика валялась пара разбитых ящиков, из которых высыпались полупрозрачные ярко-синие камешки. Я тут же подобрал один, но Вовчик строго сказал «положь!», и мне пришлось подчиняться.

Он уселся на большой круглый камень и принялся что-то выцарапывать на его боку ножом. Мне же оставалось только прохаживаться взад-вперед и поглядывать на следы боя. Потом я вдруг заметил сквозь кусты ребят, оставшихся с хвостатым. Пленник стоял на коленях, Пьеро держал его за волосы, а Леха с размаху бил ремнем автомата и что-то кричал, строя зверские рожи.

– Век живи – век учись, – сказал Вовчик, заметив мой интерес к допросу. – Поживешь тут и тоже их язык выучишь. Это просто, там всего-то сотня-другая слов...

– Чего от него добиваются? – спросил я.

– Чтоб сказал, где они склад нашли. Помнишь, я говорил: склады от старых хозяев? Они их находят, а мы взрываем. И так каждую неделю.

– А если он не знает?

– Ну конечно! А это тогда откуда? – Он поддал ногой синие камешки.

Я, забыв о предостережении, снова поднял один из них, но Вовчик был начеку.

– Брось, тебе говорят! Здоровье лишнее?

– А, собственно, что такое?

– Ничего такого. Обезьяны эти бусинки насыпают в кучу и сидят, млеют. Могут так день просидеть, два. Кайф ловят. Правда, могут потом и не встать. Я уже сколько раз видел: лежит куча камешков, а вокруг – куча дохлых обезьян.

– Камешки – тоже от старых хозяев?

– Старые хозяева мастаки были на всякие заморочки, – ответил Вовчик. И добавил: – Ну вот, готово!

На боку камня красовалась большая, не очень ровная надпись «Вова». Автор убрал нож в чехол и с чувством выполненного долга отряхнул руки.

– Представляешь, – сказал он, – лет через пятьсот, когда эта фигня вырастет, будет мое имя видно за сто километров.

– Вырастет? – осторожно переспросил я. – А камни растут?

– Это не камень, это дерево такое. Ну, может, не дерево, а что-то вроде тыквы. Или гриб. Растение, одним словом. Вот это, и это, и там тоже...

Он указал на склоны холмов, где выпячивали бока огромные шары. В эту минуту нам свистнули. Судя по всему, допрос был окончен. Леха пристегивал ремень к автомату, а хвостатый стоял рядом на полусогнутых, удерживаемый за шиворот. Он трясся, как вибромассажер.

– Вон там, – сказал Пьеро, указывая свободной рукой на дерево-шар, что стояло в паре сотен шагов от нас. – Что будем с этим делать?

– Он чистосердечно сознался, где склад? – спросил Вовчик.

– И даже раскаялся.

– А не соврал?

Леха в ответ фыркнул.

– Ладно, пусть идет, – развел руками Вовчик. – Мы же хорошие?

Пьеро молча кивнул, а затем отвесил хвостатому такого пинка, что первые четыре метра тот летел за счет начального ускорения. Потом юркнул в кусты, и больше мы его не видели.

– Там еще трое внизу, – сказал Пьеро. – Будем хоронить?

– Нам ялик новый нужен, – озабоченно ответил Вовчик. – Надо внутрь лезть.

Мы не спеша, посвистывая, пошли к дереву-шару. Вовчик выглядел беззаботно, но я заметил, как он заменил магазин в автомате, расстегнул застежку на ножнах и приготовил какие-то черные палочки, вынутые из специального чехла на ремне.

У подножия шара мы нашли два больших угловатых камня, а между ними – темный ход, который явно недавно расширили. Мы прислушались – тишина.

– Значит, трое там... – вздохнул Вовчик и полез в черноту норы.

Мы сели на корточки и принялись ждать. Я обнаружил под ногой пару синих камешков и опасливо отодвинул их подальше. Время шло, а новостей не прибывало.

– Чего он один-то полез? – спросил я наконец.

– А сколько надо? – проговорил Пьеро.

– Ну, всем...

– А если там засада? Хочешь, чтоб все там и остались? Один покойник – это меньше, чем четыре, ты не пробовал сам подсчитать?

– А если он не справится один?