***

– А чего ты хочешь? Одни высокие чины воруют, другие им завидуют и сажают их. Идёт нормальная жизнь. Ты хочешь быть в числе первых или вторых?

– Я не хочу попадать под раздачу, когда первые пытаются прикрыть следы своей бурной деятельности.

– А вот этого уже не запланируешь. Так что там было с Рене?

– Ты опять? Даже если я в открытую признаюсь, что я её убила, никто не докажет. Доказательств нет. Я могу пройти максимум как свидетель. Да, я видела, как она умирала, как тонула в этом болоте. Почему не попыталась спасти и не помогла ничем? Потому что это поставило бы под удар мою собственную жизнь и, следовательно, жизнь человека, который от меня зависел. Я решила, что пусть лучше она, чем он. Как это ни странно, он мне был как-то дороже. В отчёте Остроухого всё зафиксировано, он же зануда. Что-нибудь ещё?

– Да. Налей.

– Пожалуйста.

Рука Грайне не дрогнула, хотя было уже очень далеко за полночь.

– Так что ещё-то, кроме выпивки?

– Боргес в курсе?

– Нет. Хотя... он умный.

– Не боишься, что он догадается?

– Нет. Во-первых, я формально невиновна. Во-вторых... мы уже столько прошли и постояли на краю пропасти, от которой отошли, держась за руки, что я ничего не боюсь. Может быть, он давно уже догадался, какую роль я сыграла в том, чтобы он от неё избавился. Он же тоже умеет молчать.

– Он тебе нужен?

– Да. Конечно.

– Даже так, через пол-планеты?

– Ну... и так тоже.

– А ты знаешь, что жена Дина покончила с собой?

Молчание. Долгая болезненная тишина.

– Нет. До его самоубийства или после?

– До. Незадолго до.

– Каким способом?

– Передозировка успокоительных.

– Надо же. И как, журналисты это уже выдают за великий подвиг любви? Она не выдержала, она не стала жить без него, ах, давайте попереживаем?

– Примерно.

Рука Грайне резко сбила бокал со стола, в звенящей тишине стук был оглушительно громким.

– Идиоты. Подвиг... Подвиг - это быть с ним до конца. Подвиг - это видеть, во что превращается доедаемый ранами и болезнью человек, и не отвернуться, каким бы отвратительным, грязным и гадким он ни стал. Потому что это он, это тот, кого любишь, а не красивое тело, которое ежели вышло из кондиции, нужно заменить кем-нибудь посвежее. Подвиг - это пройти с ним последний момент и пожелать лёгкой последней дороги. А смотаться из этой жизни, когда она перестала быть тебе комфортной... Дура. И даже не нужно верить в инопланетные сказки о загробной жизни для того, чтобы понять, что за это на том свете по головке не погладят.

***

– Знаешь, когда к нам пришла эта странная религия, многие испугались. Как это так, что это такое - доверяться какому-то неведомому существу... или даже не существу... которого даже непонятно как зовут. Никак не зовут.

– И всё-таки ты смогла... довериться?

– Ну... надеюсь, что да. Но это очень трудно. Очень.

– А зачем ты надеешься? Если ты сможешь, это существо погладит тебя по головке и выдаст что-то хорошее? Или оценят твои единоверцы? Или тебе пообещали вознаграждение на том свете?

– Единоверцы не узнают. Существо не погладит. Но о хорошем я узнаю. Точнее, я его просто получу.

– Загадочно. И ты точно знаешь, что это будет - за доверие?

– Да.

– А... как вы молитесь?

Третья луна осветила короткую усмешку. Боргес ждал. Ему почему-то не было страшно за Грайне.

– Тебе сказать то, что я думаю? Сказать вслух?

– Разве нельзя?

– Нет, никто не запретит, но это же такое... личный разговор. Зачем тебе подслушивать его? Это нехорошо и неправильно. Тебе действительно интересно?

– Да.

– Ну... хорошо. Я скажу тебе, как я молилась... тогда. Когда мне было тяжелее всего довериться. Когда я не могла поверить ничему и никому. Когда было тяжело и страшно, и я боялась того, что опять встречу то же, что было раньше, - предательство, катастрофу, обман и полную бессмысленность и бесполезность своей жизни - и нынешней, и прошедшей, и грядущей.

– Ты пугаешь меня.

– Я сама была напугана.

– И... помогло?

– Я скажу тебе, как я молилась, только слушай внимательно.

Третья луна поднялась на безумную высоту, тени были чёткими и яркими, от белого света хотелось зажмуриться. Всё же свет был живым, хоть и белым... не как искусственный свет в больнице.

– Есть имя этого... существа... я не могу называть его вслух. Просто представь, что я обращаюсь к нему... этого хватит.

– Хорошо. Послушай... может, не надо? Ты так волнуешься, как будто тебе опять надо это делать.

– Прекрати. Да, надо. Да, сейчас. Я хочу... я хочу пройти над старыми следами. Не коснувшись их. Эти следы мертвы. Они не повторятся. Они не могут повториться. Так вот. Слушай.