Юлька перешагнула через близко прибитые (специально для малышовых ног) ступеньки и сунула голову внутрь.

— Тьфу, тьфу, тьфу, — сказал кто-то внутри. — Русским духом пахнет.

И из избушки высунулась Баба Яга. Ну, знаете, это было уже слишком для истерзанных Юлькиных нервов.

— Я не русская! — запальчиво сказала она. — Я — Нор-Ютландская принцесса!

— Да? — удивилась Баба Яга и потянула носом. — А на запах совсем как русская.

— Это потому что все народы равны между собой, — объяснила Юлька националистически настроенной бабке. — Вот и пахнут одинаково.

— Ты не права, детка, — возразила Баба Яга. — Вот розы, к примеру. Они равны между собой, а пахнут немного по-разному. Белая этак, а красная чуток иначе.

— А что вы тут делаете, бабушка? Это же домик для малышей, — перешла в наступление Юлька, не зная, как возразить про розы.

— Ты что, не поняла? — удивилась старушка. — Я Баба Яга. Где же мне ещё жить, как не в избушке на курьих ножках?

— Вообще-то похожи, — признала Юлька. — Но баб ягов не бывает.

— Нор-Ютландских принцесс тоже не бывает, — парировала бабка. — Так что заходи.

— Наверное, вашу избушку в лесу снесли и дали новую в городе? — спросила Юлька, усаживаясь на низенькую лавочку.

— Ха! Снесли! — оскорбилась Баба Яга. — Она сама кого хошь снесёт! Чуть что — сразу ногой — бац! Карате называется. Просто в ней сейчас капитальный ремонт, вот я на недельку переехала сюда. Тесновато, конечно, но недолго потерплю.

— А дети? — удивилась Юлька. — Они вас не видят?

— Приходится в шапке-невидимке сидеть, — бабка помахала синенькой вязаной шапочкой с помпоном. — А если их много в избушку набьётся, то я на скамейку выбираюсь, общаюсь с другими старушками. Сидим, беседуем. Они мне всякие политические тайны раскрывают, про которые даже в правительстве никто не знает. А я им — рецепты всякие, лекарственное чаи…

И тут Юльку озарило.

— Бабушка, — умоляюще сказала она. — Если вы Баба Яга, вы же всякие волшебные лекарственные зелья готовите?

— И не только лекарственные, — весело подтвердила бабка. — Хочешь компотика с мышьяком для злого недруга?

Подсунуть Митьке мышьяк в компот было, конечно, заманчиво. Но Юльку сейчас интересовало другое.

— А вы не можете сварить зелье для похудания? — замирающим голосом спросила она. — Я такая толстая, меня все дразнят. Даже домой не попасть.

— Домой не попасть? — удивилась Баба Яга. — Это в смысле ты не пролезаешь в дверь своей квартиры? Ужас какой. А в окно не пробовала?

— Нет, меня мальчишки не пускают, обзываются, — объяснила Юлька.

— Я их сейчас метлой! — возмутилась Баба Яга. — Или ступой сшибу на бреющем полёте.

— А завтра всё повторится снова, — уныло сказала Юлька. — Вот если бы мне похудеть… Я уже всякие таблетки ела и на диетах сидела, и китайские чаи пила.

— Ну, ты преувеличиваешь, детка. Не такая уж ты толстая, просто слегка пухлявая, — оглядела девочку Баба Яга.

— Я не хочу быть пухлявой! — взвыла Юлька.

Баба Яга сочувственно покачала головой:

— Бедная ты бедная… Вообще-то я мало знаю рецептов для похудания, потому что в моём родном Тридевятом Царстве худая женщина считается некрасивой. Но ты погоди, сейчас что-нибудь сообразим.

Баба Яга полезла под лавку и достала лягушку.

— Вот, — сказала она и протянула лягушку Юльке. — Глотай.

— Зачем? — удивилась девочка.

— Очень хорошее средство для похудания, — объяснила Баба Яга. — По одной лягушке три раза в день после еды. Как только проглотишь, так сразу… м-м-м… весь обед или ужин наружу вылетит. Потом долго на еду смотреть не захочешь. Похудеешь запросто. Глотай!

Юлька нерешительно понюхала лягушку, потом лизнула. Вроде ничего, не смертельно. Лягушка шевельнулась на ладони и тихо квакнула.

— Она немытая, — сказала Юлька. — Немытые продукты нельзя есть.

— Так помой, вон рукомойник висит, — Баба Яга мотнула головой в сторону умывальника.

Юлька помыла лягушку с мылом и вытерла вышитым полотенцем. Лягушка мытьё хорошо перенесла, а вытирание ей не понравилось.

— Глотай же! — повторила Баба Яга. — А то лягушка прокиснет… хе-хе.

Юлька посмотрела на лягушку. Лягушка посмотрела на Юльку.

— Не могу, — отказалась девочка. — Она же помрёт у меня в животе. И вообще, вдруг она Царевна-лягушка?