В 11 часов вечера морские пехотинцы отправились с эсминца на вертолетах в район высадки десанта, намеченный в непосредственной близости от высоты Фаннинг-Хед [303] . Они имели среди экипировки много самого разного специального снаряжения, в том числе 12-вольтные аккумуляторы для переносного транслятора. Личный состав Специального лодочного эскадрона Королевской морской пехоты, не овеянный такой же громкой славой, как парни из Специальной воздушной службы, предназначался и готовился прежде всего для действий в прибрежных зонах на каноэ или как аквалангисты, для ведения разведки или диверсионных операций. Как и САС, таких бойцов легко опознать на поле боя по более длинным волосам, своеобразному обмундированию и снаряжению, а также по автоматическому оружию американского производства. Они страшно гордятся собственной крутизной, которой не уступают САС, как и окружающим их ореолом таинственности, хотя где-то в душе у них, возможно, проскальзывает ревность и очевидные признаки соперничества с более известной структурой. Однако в ближайшие годы оба элемента спецназа в большей степени сближались и работали вместе, а бойцы в них узнали коллег и научились уважать их.

Спрыгивавшие с вертолетов во мрак морские пехотинцы с шапочками «балаклава» на головах несли с собою внушительный арсенал огневых средств из двенадцати пулеметов общего назначения. Бойцы во главе с сержантами, оснащенными тепловизионными ПНВ, растянулись по холмам колонной, приступая к 6-сильному маршу к Фаннинг-Хед. Они без труда выбрались на гряду примерно в 700 ярдах (640 м) над вражеской позици-ей. Артиллерийский офицер-корректировщик [304] начал вызывать огонь с «Антрима», тогда как пулеметчики СБС открыли по противнику губительную стрельбу [305] . Они видели, как аргентинцы, бросив 105-мм безоткатное орудие, кидаются в стороны в поисках укрытия. Род Белл и один доброволец из СБС начали длительное и опасное путешествие ползком с горы, таща с собой мегафон и аккумуляторы. В 200 ярдах (183 м) от неприятеля Белл стал по-испански предлагать им сложить оружие. Однако быстро сообразил, что из-за сильного ветра голос его не слышен. Командовавший операцией офицер СБС по рации сообщил Беллу, что, по его мнению, противник готовится к переходу в контратаку. Белл и другой боец из морских пехотинцев распростерлись на земле склона, в то время как британцы вновь открыли ожесточенный огонь по неприятелю у них над головами. Защитники позиции отвечали без особого энтузиазма. Затем обе стороны предпочли ждать наступления рассвета. Шестеро аргентинцев сдались и провели британцев к трем другим, лежавшим раненными. Остальные солдаты, охранявшие аванпост, попросту исчезли [306] . Все они были из 12-го и 25-го полков, чьи подразделения дислоцировались в Дарвине и Гуз-Грине. Они стерегли позицию трое суток без поступления продовольствия и в поисках еды убивали овец. Один потерял несколько пальцев ног из-за обморожения. У некоторых при себе имелось кое-что из британского снаряжения, захваченного на базе Королевской морской пехоты в Муди-Бруке после вторжения на острова. Позиция на высоте Фаннинг-Хед была подавлена в этаком слегка водевильном духе. Командир СБС позднее клялся, что в дальнейшем поостережется смешивать операцию по обеспечению выполнения военной задачи с попытками пропаганды в гуманных целях — для захвата вражеских солдат живыми.

Первые бойцы британских войск из состава основного десанта начали выходить на берег ниже селения Сан-Карлос несколько минут спустя после 4 часов утра в пятницу, 21 мая. 2-й батальон парашютистов припозднился почти на час [307] . Сходни десантных катеров упали в 30 ярдах (27 м) от края каменистого и покрытого галькой берега. Парням пришлось побарахтаться в воде прежде, чем начать длинное путешествие через тьму, преодолевая один за другим ручейки и болотца, разбросанные тут и там, словно заплатки на пути к горам Суссекс, — к позиции, которую им предстояло занять и охранять с целью прикрытия подходов со стороны поселка Гуз-Грин. Десантники не встретили вражеского противодействия, и головные отделения батальона достигли заданной точки вскоре после первых проблесков рассвета [308] .

Всего через несколько минут после высадки 2-го батальона Парашютного полка, в нескольких сотнях ярдах дальше на север, у северной оконечности селения, на суше вслед за «Скорпионами» и «Симитарами» из состава полка «Блюз-энд-Ройялс» [309] появились первые бойцы 40-го отряда коммандос [310] . Их встретила кучка грязных, небритых и нечесаных мужчин — принимающая партия СБС, находившаяся в данном районе уже несколько дней [311] . В то время как роты «А» и «В» зачищали и обеспечивали местность выше и ниже селения, бойцы роты «С» принялись взбираться по отвесному склону и, прикрываемые кустами, продвигаться к двухэтажному белому дому, спеша отыскать местного старосту, Пэта Шорта. Рядом с лейтенантом Полом Алленом, командиром 7-го взвода, шагал лейтенант морской пехоты Джон Термен, прослуживший свой срок на Фолклендских островах и помолвленный с дочерью губернатора, Рекса Ханта. Термен постучал в дверь. Пэт Шорт открыл ее и воскликнул: «Так это же британцы!»

Обменявшись с ним короткими фразами, десантники установили факт отсутствия аргентинцев в данном ареале, но все равно занялись обычным обеспечением участка: два взвода двинулись перебежками по поросшей травой тропе между небольшими группами зданий, поднимая с постели владельцев и вкратце объясняя им обстановку. Многие, как и сам Пэт Шорт, проснулись от звука приближавшихся десантных катеров и грома артобстрела с моря. Оказывается, они уже несколько дней ждали появления британцев — Шорт всегда считал Сан-Карлос вероятным местом высадки. В поселке проживали человек тридцать — пастухи и сельскохозяйственные рабочие, как и в большинстве сельских общин на Фолклендских островах. В этакой своеобразной манере, свойственной многим жителям отдаленных островов, они почти или вовсе не удивились необычайному спектаклю, разыгравшемуся на их глазах. «Мы знали, кто-нибудь придет рано или поздно», — проговорила миссис Моника Мэй, предлагая кофе спасителям, которые никак не могли поверить происходившему. Трудно всерьез воспринимать рассказы о зверствах аргентинцев, когда узнаешь, к примеру, о двух полуголодных солдатах противника, проходивших через Сан-Карлос во время пешего патрулирования и не тронувших в поселке ни лавок, ни домов. Морские пехотинцы оставили жителей Фолклендских островов в их халатах, сгрудившимися вокруг ламп на столах в кухнях, и отправились занимать заданные оборонительные позиции, чтобы обеспечить прикрытие южных подступов с направления из Гуз-Грина. С первыми проблесками рассвета бойцы в большинстве своем принялись окапываться там, где находились, тогда как небольшая горстка вышла на рубежи наблюдения дальше на высотах. Когда рассвело, на флагшток около дома Пэта Шорта парни из роты «С» 40-го отряда коммандос воздели «Юнион Джек». К ночи фотоснимки, запечатлевшие сей исторический момент, разошлись по всему миру.

На другой стороне узкого залива 45-й отряд коммандос без происшествий занял брошенный рефрижераторный комбинат в Эйджэкс-Бэй и вскоре приступил к рытью оборонительных позиций на склоне холма выше [312] . 3-й батальон Парашютного полка, высаживавшийся очень поздно из-за накопившихся задержек, пересел на десантные катера с «Интрепида» и уже скоро находился на пути к берегу, чтобы сойти на сушу далее к северу, у поселения Порт-Сан-Карлос [313] . Когда побережье было обеспечено, десантные корабли, «Канберра», «Норланд» и все сопровождавшие их суда передвинулись ближе к суше из Фолклендского пролива, чтобы расположиться на якорях в центре залива Сан-Карлос-Уотер. Британцы взяли самый крупный из одиночных «барьеров» в ходе кампании по освобождению Фолклендских островов. Отвага, везение, превосходное планирование и морская выучка позволили 3-й бригаде коммандос выйти на сушу практически без потерь. В конце концов, после всех неудач, преследовавших Королевские ВМС в предыдущие недели, они достигли большого успеха в совместной операции родов войск, доказав: флот — путь даже лишь тень былых штурмовых армад Второй мировой — способен высадить крупный морской десант на занятом врагом побережье в 8000 миль (15 000 км) от родной земли. Это замечательное, по меркам современной войны, достижение как бы говорило: британцы пришли и останутся.

И так целый день раздавался гром битвы

Средь гор у холодного зимнего моря.

Теннисон, Королевские идиллии

По аргентинским данным, опубликованным после войны, первым, кто позвонил в ставку утром 21 мая и доложил о замеченных двух британских кораблях, занятых высадкой войск, стал молодой армейский лейтенант, находившийся на позиции вблизи Сан-Карлоса [314] . В штабе ему не поверили. Согласно предвоенным выводам специалистов из военно-морских сил Аргентины, Сан-Карлос считался «неподходящим» местом для успешной высадки десанта. 20 мая в оперативный отдел генерала Менендеса поступали донесения о передвижениях британских кораблей, причем делались предположения в качестве цели и о Сан-Карлосе, однако данное обстоятельство списали на отвлекающий маневр. Но в ВМС решили отреагировать на сигнал лейтенанта и отправили проверить ситуацию пилота морской авиации на одиночном «Аэрмакки» [315] . Около 10 часов утра аргентинец засек британский вертолет, летевший вдоль горной гряды над Сан-Карлосом, и стал заходить для атаки. Затем, когда «Аэрмакки» пролетел над вершиной, летчик в нем в удивлении увидел перед собой «… весь английский флот…».

Пока не вступившие в дело британские военные корабли вышли на заданные позиции где-то за час до рассвета 21 мая. Когда стало светать, моряки и солдаты на боевых постах у «Бофорсов» и на полетных палубах и мостиках с любопытством уставились на низкие коричневые и желтые горы дальше на берегу. На якорной стоянке все внимание обращала на себя гигантская белая туша «Канберры», а на суше, хорошо различимые в траве, виднелись сотни морских пехотинцев и парашютистов, занятые рытьем окопов и подготовкой оборонительных позиций. Многие гражданские лица из команды «Канберры», мужчины и женщины, расхаживали по прогулочным палубам, собирались маленькими стайками под спасательными шлюпками и с удивлением разглядывали все вокруг. Тысячи людей, впервые увидевших Сан-Карлос, — небольшие гроздья домов с белыми стенами и красными крышами, — сочли место похожим на Пембрукшир или на какой-то уголок на севере Шотландии. «Будто на летних каникулах в Уэстерн-Айлс», — писал один офицер с «Бродсуорда». «Как в Соединенном Королевстве, не так ли?» — пробормотал молодой капитан морской пехоты из 40-го отряда коммандос, занятый рытьем окопа с участием скорее мешавшего, чем помогавшего ему Макса Хейстингза.