На следующий день, на большой перемене, не испытывая ни малейшего желания идти на обед, выхожу в институтский двор. Хочется просто постоять в одиночестве и не строить из себя жизнерадостного дебила. Присев на самую дальнюю лавочку и натянув поглубже капюшон, врубаю на всю музыку. Настолько глубоко ухожу в себя, что не сразу замечаю присевшего рядом человека. Только когда мужская рука вытягивает наушник, поднимаю удивленные глаза и чуть ли не подскакиваю на месте, узнав в нем Женю. Нашего Джека Потрошителя.

– Будешь? – протягивая мне сигарету, с хмурым выражением лица, он присаживается рядом. Я смотрю на сигарету, на руку, запястье которой украшает тату, поверх грубого шрама и в конце концов, принимаю подарок.

– Эмм.. наркота? – выглядываю из-под капюшона и удивляюсь тому, насколько красивые, оказывается, у него глаза. Омуты…голубые омуты. Я ведь никогда не подходила к нему так близко. В ответ на мой вопрос, Джек хмыкает и отрицательно качает головой.

– Если хочешь могу найти, - смеется он, но встретив мой испуганный взгляд, спешит успокоить меня.

– Подумал, что тебе не помешает…

– Я так плохо выгляжу? – прикуривая сигарету удивляюсь я, издавая нервный смешок.

– Да в общем то ничего. Если не брать во внимание того, что ты последнюю неделю ходишь с таким видом, словно перепробовала все методы суицида, но все равно жива…

С удивлением для себя замечаю, что смеюсь впервые с дня рождения Ромы. Удивительно, как непредсказуема эта жизнь…

– Вот такой я суицидник-неудачник.

– Крутые кроссы, чей автограф? – опустив взгляд вниз, говорит он.

– Честер, Линкин парк, - слегка улыбнувшись он одобряюще кивает головой и отворачивается в сторону.

– Так, кто тот негодяй? – через несколько секунд спрашивает он.

– Какой негодяй? – затягиваюсь сигаретой и с удовольствием выпускаю кольца дыма в небо.

– Который тебя бросил…у вас девчонок всегда одна и та же беда…- говорит Джек с таким видом, будто бы диссертацию защитил на тему психологии женщин.

– Вообще то я его бросила…фактически, - нервный смешок и снова это надоевшее уже чувство опустошенности, нехватки при воспоминании о нем.

– Странная ты, чего рыдаешь тогда, - скрестив перед собой руки, он откидывается на спинку лавочки, устремляя взгляд в небо.

– И ты мне про странности говоришь…, - потушив сигарету, выбрасываю ее в рядом стоящую урну. Курю второй раз в жизни, наверное и не стоит больше…Несколько минут мы сидим в тишине. И тишина эта не давящая или неловкая, тишина правильная, комфортная. Он смотрит в небо, я себе под ноги. Мы абсолютно разные, не похожие ни в чем…но именно после странного разговора с ним, я чувствую, как ко мне возвращаются силы, желание жить дальше.

– Кстати, - вдруг резко поворачиваюсь к нему я, осмелев вконец.

– Задаюсь вопросом не первый год, и раз уж ты сегодня добрый и не собираешься меня убивать…почему ты всегда один?

Джек, видимо успевший к этому моменту задремать, поворачивается, смотря на меня осоловевшими глазами. Потом резко хмуриться и грустно улыбается.

– Так проще.

Вот и весь его ответ. Да уж, похоже разговорчивое настроение подошло к концу.

– Откуда шрам? – указываю на его руку, на запястье которой и заметила его.

– Вот об этом я и говорю, - он вскакивает с лавочки и не оборачиваясь говорит мне перед тем как уйти.

– Ни с кем не общаешься – никто не достает дебильными вопросами.

– Спасибо, - бурчу я ему в догонку. Вот и пойми его: толи обиделся, толи манеры у него такие.

По дороге домой я снова обдумываю сложившуюся ситуацию и прихожу к выводу, что по сути это не первое мужское предательство в моей жизни. Отец опередил Рому. Так что всеми силами буду стараться, бороться за себя. Конечно же неуверенность моя никуда не ушла. Временами я начинала сомневаться в своем поступке, в том, что не согласилась на предложение Ромы. Но Саша и Роза убеждали меня в правильности решения. Согласиться на такое-не уважать себя. А если я не буду уважать себя, то чего же мне ждать от мужчины? Больно, горько, обидно, но я должна пережить этот урок и двигаться дальше. Все вроде бы понятно и разложено по полочкам, но от чего-то каждую ночь сердце болело в груди так, что приходилось заглушать отчаянный плачь, утыкаясь лицом в подушку. Тысячу раз за эту неделю пальцы сами собой набирали его номер, тысячи смс были написаны ему, но ни одно не отправлено. Я просто не знала, как мне его отпустить.