Я принял Абеля вместе с его супругой у себя в кабинете на Лубянке, вручил ему правительственные ордена и подарки, выразил нашу благодарность за все, что он сделал для нашей страны и ее разведки. Были решены вопросы его бытового устройства и денежного содержания. Некоторое время спустя мне принесли от Абеля небольшую картину — зимний пейзаж. Графика. Она заняла почетное место в моем кабинете.

Мне рассказали, что, находясь в тюрьме, он много рисовал. Им, в частности, был нарисован портрет Кеннеди, который у него выпросили для самого американского президента. Говорят, он долго висел в Белом доме.

Абель отдыхал около года, приводил в порядок свои записи, архивы. А затем мы взяли его к себе консультантом. Когда я уже ушел из органов, он еще продолжал там работать.

Публично мы признали Абеля сотрудником КГБ только в 1965 году.

Умер полковник Рудольф Иванович Абель в 1971-м.

В 1990 году в его честь и в честь еще четырех выдающихся разведчиков в СССР была выпущена серия почтовых марок.

После обмена американцам показалось, что они продешевили. Что же касается нас, то мы таких чувств решительно не испытывали.

Переговоры по поводу Пауэрса принесли нам ценный опыт.

Аппарат контрразведки был нашим самым разветвленным и многочисленным оперативным подразделением. Основные силы разведки были сосредоточены в центре: здесь была ее главная кухня. Контрразведчики активно работали во всех республиках Советского Союза. И как в центре, так и в республиках, областях, районах и городах они имели свою агентуру.

Контрразведку интересовало все, что происходило в нашей стране: она участвовала в охране государственных тайн, помогала поддерживать общественный порядок, противостояла действиям иностранной агентуры. Она разоблачала тех, кто надеялся обогатиться за государственный счет. Пресекала разного рода валютные махинации и различные контрабандные операции. Контрразведчикам полагалось быть осведомленными обо всем существенном, и желательно, с опережением. Они не были пожарниками, которые мчатся тушить пожар, когда пламя уже лижет стены. Задачей чекистов было предвидеть опасность и надежно ее предотвратить.

В связи с тем, что Первое и Второе главные управления занимали в КГБ доминирующее положение, все остальные работали в той или иной мере на них. Им помогали Управление наружного наблюдения и Управление оперативной техники. Именно от последнего зависели, например, качество прослушивания разрабатываемых объектов, успех скрытого фотографирования, изготовление необходимой документации. Работники всех этих управлений знали, какое место они занимают в КГБ, и против ведущего положения разведки не возражали. Их вполне удовлетворяла высокая оценка их технического профессионализма.

КГБ и армия представляли собой две организации, которые во всем тогдашнем советском обществе в наименьшей мере были затронуты коррупцией. Самый малый намек на коррупцию— и человека наказывали наистрожайшим образом: увольнение с работы, исключение из партии, отдача под суд.

В начале шестидесятых годов чекисты Ростовской области обнаружили, что в одной из местных типографий в отдаленном районе печатают этикетки для водочных бутылок. Здесь из неучтенного спирта изготовляли подпольно водку и реализовывали ее через магазины. Таких магазинов было около двадцати. До нас расследованием занимались органы внутренних дел. Однако далеко не продвинулись: спекулянты не жалели денег на взятки, и сигналы о подпольном изготовлении и продаже водки уходили в песок.

У следователей КГБ своей работы в то время было немного: по политическим мотивам арестов почти не производили. Вот и представилась возможность поддержать свой профессиональный уровень. По этому делу проходили более трехсот человек. Взятки, которые предлагали чекистам родственники арестованных, достигали сумм в несколько десятков тысяч рублей. Не забывайте, что тогда телевизор стоил шестьсот, а автомобиль— семь-восемь тысяч рублей. Однако среди наших людей не нашлось ни одного, который польстился бы на эти грязные деньги. Они честно завершили свою работу.

От подчиненных я требовал жесткой дисциплины. Я считал, что их жизнь должна быть скорее аскетической, чем вольной. Однажды до меня дошло сообщение, что в одной из областей чекисты увлеклись садоводством, автомобильным и водомоторным спортом. Пришлось на одном из собраний партийного актива объяснить свое отношение к таким явлениям. Рассуждения сводились к следующему: если у чекиста появились садоводческий участок, автомобиль, а у некоторых и моторная лодка, то сколько же времени у него остается на работу? Одно добывание всевозможных деталей, запчастей, стройматериалов заберет бездну времени (у нас торговля была еще далека от того, чтобы можно было зайти в магазин и купить все необходимое). При этом опаснее всего, когда работник КГБ, увлекаясь поисками понадобившихся ему вещей, оказывался обязанным тем, кто ему помогал что-либо заполучить. У такого чекиста руки да и совесть оказывались далеко не чистыми, а сам он становился зависимым от разного рода дельцов.

Могут сказать, что такие требования были связаны с определенным ограничением личной свободы. Однако каждый, кто принимает решение быть чекистом, должен сам себе ответить на этот вопрос.

Органы безопасности имели лучшее, чем у многих других, материальное обеспечение, сотрудники получали доплату за звание. Были свои санатории, пансионаты, детские лагеря и многое другое. Все хорошо знали: малейший проступок— и они свою работу и привилегии могут потерять.

Шестидесятые годы уже далеко не были похожи на те времена, когда чекисты в регионах чувствовали себя бесконтрольными, а порой и безнаказанными. Никто уже не мог спрятаться в тени. Структура организации в центре и на местах была такой, что вышестоящий начальник без особого труда мог контролировать небольшое число офицеров. Громадную роль в воспитании и контроле за моральным обликом чекиста играли партийные организации. А чекисты почти все были коммунистами.