Шрифт:
Все получили подарки… Все, что у меня сохранилось кроме одежды, это сумочка. На мне были нейлоновые чулки, но вскоре я их сняла и, поэтому, они сохранились почти новыми. Я подарила их Карен. У меня была помада – она досталась Грейс. Из кожи я сплела ремень, его получил Джо. В сумочке был вышитый носовой платок. Я выстирала его, выгладила, прижимая к гладкому бетону, и он достался Дьюку.
И только сегодня утром я придумала, что подарить Хью. Много лет я таскала в сумочке маленький блокнотик. На обложке золотом вытиснено мое имя и цело еще более половины листков. Хью он может пригодиться – но самое главное – это мое имя на обложке.
Ну, мне пора бежать. Сейчас мы с Грейс должны попытаться оставить с носом Хью и Джо; карты сданы.
Никогда в жизни у меня не бывало такого счастливого рождества.
*
Глава седьмая.
Карен и Барбара мылись сами, мыли посуду и стирали белье. Над ними бдительно нес вахту Джо. Вокруг места, где они обычно купались, кусты и деревья были вырублены так, чтобы хищник, если он появится, не ускользнул от внимания Джо. Он непрерывно оглядывал окрестности, чтобы не пропустить приближение какой-либо опасности. Он не мог позволить себе отвлечься, наблюдая пикантное зрелище, которое должен был охранять.
– Барби, эта простыня не выдержит еще одной стирки. Она совсем обветшала, – сказала Карен.
– Ничего, ветошь нам тоже пригодится.
– Да, но что же мы будем использовать вместо простыней? А все это мыло, – Карен зачерпнула ладонью массу из миски, стоявшей на берегу. Масса была серой, мягкой, неприятной на ощупь и больше всего напоминала овсяную кашу. – Эта дрянь прямо-таки проедает белье насквозь.
– Простыня – это еще полбеды, а вот что будет, когда не останется ни одного полотенца.
– Да, притом последнее из них, непременно окажется мамочкиным, – с иронией добавила Карен, – наш хранитель обязательно выдумает причину для этого.
– Вот это ты зря, Карен. Не забывай, что Дьюк проделал колоссальную работу.
– Я знаю, знаю. Дьюк не виноват, что так получается. Это все его приятель Эдди.
– Какой еще Эдди?
– Эдипов комплекс, дорогуша.
Барбара отвернулась и стала полоскать пару заношенных голубых джинсов.
– Ты согласна со мной? – спросила Карен. – У каждого могут быть недостатки.
– Только не у меня. Даже у папчоки есть дефект. Его все еще беспокоит шея.
Барбара выпрямилась.
– Разве она еще не прошла. Может быть ему помог бы массаж?
Карен хихикнула.
– Ты знаешь, сестричка, в чем твоя слабость? Ты ни за что не заметишь шутки, если она касается тебя. Просто у отца несгибаемая шея упрямца и этого ничем не вылечишь. Его слабость в том, что у него нет слабостей. Не надо хмуриться. Я люблю папочку. Я просто восхищаюсь им. Но я рада, что не похожа на него. Я сейчас отнесу белье к кустам шиповника и развешу его там. Проклятье, почему отец не запасся вешалками для одежды. Эти шипы еще хуже, чем мыло.
– Без вешалок мы можем обойтись. Хью и так запасся невероятно большим количеством необходимого. Буквально всем, начиная с будильника с восьмидневным заводом…
– Который, к слову сказать, сразу же разбился.
– …и кончая инструментами, семенами и книгами и еще бог знает чем. Карен, сначала оденься.
Карен остановилась. Одна ее нога уже стояла на берегу.
– Чепуха. Старина Каменное Лицо не будет подглядывать. Издевательство, самое настоящее издевательство – вот что это такое. Мне кажется, что я сама когда-нибудь наброшусь на него.
– Чем ты недовольна? Просто Джо в экстремальной ситуации показал себя настоящим джентльменом. Так что не надо выходить из себя. Подожди, сейчас я закончу полоскать свое белье и мы отнесем сушить сразу все.
– Хорошо, хорошо. Но я все время спрашиваю себя: есть в нем что-нибудь человеческое или нет?
– Конечно есть. Готова поклясться в этом. Он настоящий мужчина.
– Хмм… Барби, уж не хочешь ли ты сказать, что наш святой Иосиф подкатывался к тебе?
– Господи, ну конечно же нет! Но он краснеет каждый раз, когда я прохожу мимо него.
– Откуда ты знаешь?
– Он немного розовеет. Карен, Джо очень хороший человек. Жаль, что ты не слышала, как он объяснял мне насчет Дока.
– Что объяснял?
– Ну, понимаешь, Док начинает признавать меня, и вчера сидел у меня на руках и я кое-что заметила и сказала Джо: "Джо, Док что-то очень уж сильно растолстел. Или он всегда был такой?". Вот тут-то Джо и покраснел. Но ответил мне с очаровательной серьезностью: "Барбара, Док Ливингстон в сущности не такой уж кот, каким он себя считает, старина Док скорее относится к кошкам. Это вовсе не ожирение. Э-э-э… видишь ли, у Дока скоро родятся детки." Он буквально выдавил это из себя. Наверное, ему показалось, что меня этим можно смутить. Смутить ему меня не удалось, но удивлена я была чрезвычайно.