"Время наступать и побеждать!"

Пинком подкидываю в воздух какого-то толстяка.

"Дух Войны скалится из тьмы, входит в наши сны! Дух Войны, мы ему верны!"

Кто-то наваливается на спину. Удар локтя и спина свободна. Кто-то тянет пальцы к горлу. Скалюсь и откусываю их.

"Вот и все, мир объят огнем, но не стихнет гром! Дух Войны, он требует еще! Еще!"

Два клинка сливаются в низко гудящую мельницу, разрывающую на куски любого, подошедшего спереди. Глаза заливает кровью, мешая нормально видеть, а собственные кости уже трещат на грани слома.

"Разрушенье - это страсть! Все равно, какая власть! Власть всегда пила чужую кровь!"

Резкая боль в левом глазу и часть обзора теряется. Плевать. Главное, я знаю куда идти. А глаз восстановиться. Так же, как восстанавливаются порванные связки, мышцы, сломанные кости...

"И когда наступит крах, Солнце вспыхнет на штыках, и толпу на смерть погонит вновь!"

Боль в теле прорывается сквозь все барьеры. Каждый шаг, по колена утопающий в фарше из потрохов и частей тел, бритвой царапает по мозгу.

Тело на пределе...

"Время убивать!"

Сознание проясняется рывками...

"Время наступать!"

Рука просто отвалилась...

"Время наступать и побеждать!"

Зубами рву чье-то горло...

"Дух Войны скалится из тьмы, входит в наши сны! Дух Войны, мы ему верны!"

Музыка смывает боль. Сознание вновь проясняется.

"Вот и все, мир объят огнем, но не стихнет гром! Дух Войны, он требует еще! Еще!"

Музыка стихает. Я вырвался из толпы.

Ощущение полной опустошенности. Эмоции заглушены болью. Мысли текут вяло и как-то рвано.

Левой руки нет. Левого глаза тоже. Восстановятся еще не скоро. Все оружие осталось позади, в чьих-то телах. Одежда мокрая от крови. Кровь стекает по волосам. Правая рука сжимает чье-то еще бьющееся сердце. Регенерация едва справляется с восстановлением отбитых органов и сломанных костей. Все же, уровни у них явно были немалые.

Будь их хотя бы десяток, я прошел бы без труда. Полсотни - прорвался бы. Но их было намного больше. Если бы не берса, меня бы просто завалили телами и прирезали собственным оружием.

Да, с помощью "берсеркера" я прошел. Но он же меня чуть не убил. Если бы не регенерация, я бы умер прямо посреди боя. Слишком большая нагрузка на тело.

Глянул назад через плечо. Мой путь отмечен кровью. Полсотни я нарубил, это как минимум.

Толпа замерла на краю странного светящегося рисунка. Они пытались идти дальше, но любой, сделавший шаг, тут же с воем отпрыгивал назад.

Им что, больно?

А, да, точно. Ногам пиздец как больно стоять в этом зеленом свечении. Впрочем, по сравнению с тем, что я ощущаю от работы регена, это кажется детским лепетом. Но задранная до небес живучесть позволит стерпеть и не такое.

Нахожу глазами постамент с визжащим пиздюком. Он потрошит уже вторую жертву. Скоро очередь рыжей.

Сплевываю кровь с зубами и чьими-то пальцами и иду в сторону центра этого странного круга. Быстрым шагом. Бежать не могу. Слишком ослаб. Но на этого пиздюка меня хватит. Успею.

Прохожу мимо ям. Каждая из них забита обнаженными молодыми девушками. Они страстно стонут, извиваются, лижут и... жрут друг друга. Больше в эти ямы я старался не смотреть.

Я дошел до постамента. Спокойно забрался на него. Жирный как раз закончил потрошить второю бабу. Край сознания подмечает у нее просто охуенные сиськи. Мда, не успел. Покойтесь с миром.

Жирный что-то продолжает верещать голосом кастрированного Витаса. Меня, похоже, в упор не видит, целиком погрузившись в свои кровавые дела.

Его голос уже порядком меня заебал. Пора бы его заткнуть.

В тот момент, когда верещащий жиробас поворачивается в сторону плиты с Жанной, он видит лишь мою приветливую, как я надеюсь, улыбку.

– Вот, так, ротик по шире, - прохрипел я и со всего маху загнал ему в глотку до сих пор сжимаемое в руке сердце. Он наконец-то заткнулся.
– И не вздумай выплевывать. А эту хуйню давай сюда.

Забираю освободившейся рукой у задыхающегося толстяка Копье Бездны. Одним движением вспарываю визгуна от горла до паха, как старую плюшевую игрушку, и пинком отправляю в полет с площадки.

– Хорошо пошел, - устало улыбаюсь, смотря как туша падает прямо в ближайшую яму. Оттуда раздается дружный радостный визг и начинают лететь кровавые ошметки.
– Приятного аппетита, сучки.

Подойдя к Жанне, я быстро ее осмотрел.

Обнаженная, кое-где синяки, но жива и, вроде бы, не ранена. Уже хорошо.