«Балканские призраки» – не типичная книга путешествий. Повествование строится в особой манере, вертикально, от наиболее частного к наиболее общему: от эссе о военном преступлении (или его отсутствии) одного хорватского священнослужителя до рассуждений о падении империй. Мой опыт знакомства с каждой из стран различается. Я интенсивно поездил по Румынии, встречался с самыми разными людьми. С Болгарией я знакомился благодаря личной дружбе с одним человеком. По Греции я путешествовал гораздо меньше, чем жил в этой стране, точнее в Афинах, на протяжении семи лет. Надеюсь, различный стиль повествования отражает разнообразие моих впечатлений от Балкан.

Я не касаюсь таких регионов, как Черногория в Югославии и Марамуреш в Северо-Западной Румынии; Боснии и Албании уделено гораздо меньше внимания, чем они, безусловно, заслуживают. Несмотря на злодеяния, совершавшиеся против местного мусульманского населения, боснийский конфликт наиболее убедительно можно объяснить как продолжение сербско-хорватского противостояния. Поэтому я пишу о Боснии в главе, посвященной Хорватии. Рассказ об Албании включен в главу «Старая Сербия», потому что я решил объяснить сербов преимущественно через их исторический конфликт с албанцами-мусульманами. Сейчас, очевидно, внимание всего мира приковано к Югославии, но моя личная одиссея больше сосредоточена на Румынии и Греции, и в книге это видно. Балканы – полуостров, и Босния – лишь одна часть его. Если сегодня Босния постоянно возникает в заголовках новостей, то завтра ее место может занять другой балканский регион, поскольку весь полуостров входит в период катаклизмов, которые продлятся многие годы. Тем не менее ничто из того, что я написал, не следует воспринимать как оправдание, с какими угодно оговорками, военных преступлений, совершенных войсками этнических сербов в Боснии. На самом деле я их категорически осуждаю.

В 1980-х гг. я неоднократно – обычно тщетно – пытался заинтересовать издателей и широкую публику Балканами и назревающими там проблемами. Грустная ирония заключается в том, что мои худшие опасения оправдались. Одной из жертв этой войны стал журналист из ABC News, которого звали почти так же, как и меня, – Дэвид Каплан (мой второй инициал означает «Дэвид»). Надеюсь, эта книга поможет лучше понять регион, за репортажи из которого другой Каплан, которого я никогда не знал, поплатился своей жизнью.

Я продрог и брел на ощупь. Я специально выбрал этот кошмарный предрассветный час для посещения Печского монастыря в Старой Сербии. Духовное наставление Восточной православной церкви строго предписывает тяжкий труд и вознаграждает за него откровением о том, что ад и искупление в равной степени реальны. Если пришелец с Запада не готов прочувствовать это всем своим существом, он не может надеяться на понимание.

Я вошел в церковь Святых Апостолов, расписанную в 1250-х гг. Глазам нужно было привыкнуть к темноте. Минуты тянулись долго, как целые века, полные поражений. Я не взял с собой ни свечей, ни фонарика. Ничто не концентрирует волю лучше, чем слепота.

писал Петр Петрович Негош в величайшей поэме на сербском языке «Горный венец». В ней массовое убийство «потурченцев» – славян, перешедших в мусульманство, – оправдывалось как способ выиграть местную битву против турок-мусульман [3] . Довольно быстро, по мере того как рассеивался мрак, я осознал, что такое настоящая борьба, отчаяние и ненависть.

Так передо мной открылся первый закон национального выживания: весь мир может быть создан из одного небольшого огонька. Мне понадобилось всего несколько минут, чтобы увидеть, как из мрака проступают лица – тревожные, изможденные лица из далекого сербского прошлого, демонстрирующие духовность и примитивизм, которые Западу лучше всего известны по героям Достоевского. У меня возникло ощущение, что я оказался в черепе, в котором горит коллективная память народа.

Видения обретали форму, галлюцинировали: святой Николай в пурпурной мантии, с черными пронзительными глазами у меня за спиной; святой Савва, покровитель Сербии и основатель этой самой церкви, прошедший водную преграду, чтобы предложить дары милосердия и вдохновения; вознесенный Иисус – лишенный человеческой сущности Бог в крестьянском обличье после окончательной стадии земных страданий, более устрашающий, чем любой завоеватель или мирская идеология.

Апостолы и святые перемешались со средневековыми сербскими королями и архиепископами. Они все изображены через кривое зеркало веры: удлиненные тела, монструозные руки и головы. У многих святых выцарапаны глаза. Согласно крестьянскому поверью, штукатурка и краска, которые использовались для изображения глаз святых, могут излечить слепоту.

Предрассудки, идолопоклонство? Это слова западного мышления. Мышления, которое, по словам Джозефа Конрада, «не имеет наследственного и личного представления о средствах, которыми историческая аристократия подавляет мысли, охраняет свою власть и защищает собственное существование». В романе «Глазами Запада» Конрад пишет, что «западному гражданину никогда не придет в голову… что его могут избивать кнутами в качестве обычной меры наказания или допроса».